"В тени оставаться сложнее, чем выйти на солнце" Хичоль
О вреде и пользе песен Джены Ли
Автор: KettyNiki
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Исин/Сехун
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Флафф, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
писание:
О небольшом отдыхе подальше от проблем, случайных знакомствах и песнях Джены Ли, которая то разрушает, о дарит надежду
Посвящение:
Исин~а, конечно же эта пара для тебя))) Пусть и несколько в серых красках
Публикация на других ресурсах:
С разрешения автора.
Примечания автора:
Здесь есть много странных фраз, странных предложений и вывертов. Но без них я бы не было собой, наверное.
читать дальше
- Третий этаж, комната триста пять, приятного отдыха, господин О, - улыбчивая, приятная в общении девушка в светлой блузке с вышитой эмблемой отеля на правом нагрудном кармане протягивает серебристый ключ на круглом брелке. Несколько взмахов авторучкой и молодой человек не менее приятно улыбается, скрываясь в переплетении лестниц и пролетов. Лифт игнорируется им, во избежание лишней траты времени на ожидания, пока металлическая коробка спустится с верхних этажей, затолкав предварительно в свое нутро не менее десятка человек.
Длинные коридоры приветливо устремляются в глубину здания, приглашая пройтись по ковровым дорожкам до самого конца. Сехун принимает приглашение, кокетливо виляя бедрами до нужной двери с заветными цифрами. Он осматривается, примечая высокие стеклянные вазы и деревянные панели на стенах, обработанных несколькими слоями лака, придающими блеск и лоск. Здесь не очень уютно, поэтому молодой человек спешит спрятаться в своем номере, плотно прикрыв дверь за собой. Номер не отличается особыми изысками: одна кровать с двумя десятками декоративных подушек и темно-коричневым покрывалом, рабочий стул, стол и огромное окно, занимающее всю стену. Именно окно привлекает особое внимание открывающимся из него видом: голубые воды, соперничая в яркости с таким же голубым небом, укрытым полупрозрачной дымкой облаков, омывают золото берега, стараясь ухватить с собой максимум драгоценных песчинок.
Сехун втягивает в легкие влажный воздух и прикрывает глаза. Это именно то, что нужно, чтобы забыться, чтобы отдохнуть от шума и пыли мегаполиса, рутины и бесконечной череды проблем. Там, за чертой отдыха его снова будет ждать одинокая комната в общежитии, несносные соседи и скучные занятия, хитро сплетающие поток разношерстных студентов. А пока можно расслабиться и привести мысли в порядок, разложив их по положенным полочкам в хронологическом порядке и по алфавиту, чтобы впредь думалось легче.
Нега разливается по худощавому телу вместе с жаром палящего солнца от кончиков пальцев на босых ногах до самой макушки. И Сехуну хочется, чтобы это продолжалось вечно. Но не все в его жизни случается именно так, как он того желает. В глубине номера трелью взрывается динамик телефона, рассказывая о желании забыть и стереть любовь голосом Джены Ли. Молодой человек распахивает глаза, из последних сил цепляясь за ускользающее спокойствие, но француженка не успокаивается, завывая нарочито надрывно, стараясь то ли вывернуть душу наизнанку, то ли изгадить ее маслянистыми пятнами боли.
- О Сехун, звоню напомнить, что через неделю состоится суд. Попробуй только не явиться на заседание. Второго раза не будет, можешь мне поверить. - В трубке юношу не встречает ничего хорошего. Все тот же знакомый до ломоты в суставах голос, все те же недовольные интонации с нотками превосходства, все тот же яд, который так и хочет просочиться по звуковым волнам в самое сердце. Хотя куда уж просачиваться, когда крошечная мышца давно превратилась в сплошной сосуд, заполненный до краев, что, того и гляди, лопнет от напряжения.
- Судебные заседания будут продолжаться до тех пор, пока ты не напишешь отказ. Она все еще моя дочь и я не позволю кому-то вроде тебя воспитывать ребенка. Хеен заслуживает лучшего, нежели матери-алкоголички и ее родственников, жадных до денег моего отца. – В Сехуне много показного спокойствия, которым он научился пользоваться и управлять по собственному желанию. Просто нужно растянуть губы в улыбке и забыть, что где-то на этой планете существует девушка, ставшая его проклятьем и наказанием за разгульный образ жизни. Богатство не красит человека. К такому выводу приходит однажды О Сехун, когда на его пороге возникает смутно знакомая мордашка с размазанной тушью и громадным пузом наперевес.
- Она и моя дочь тоже, Сехун~и. И так просто ты ее не получишь. Можешь не рассчитывать на своего папашу – он уже отказался от девочки, рожденной под крышей, пусть и элитного, но все же борделя, если ты не забыл. Он ведь никогда не одобрял выбор твоих партнерш на одну ночь.
Сехун не хочет вспоминать об этой части своей жизни – самой позорной и самой болезненной.
- Мне плевать на отца. Она моя дочь, а не его. Поэтому, просто заткнись и оставь меня в покое. Я заберу Хеен, нравится тебе это или нет. Ты и воны не получишь на ее воспитание и свое содержание. Просто смирись с тем фактом, что…
- Что, милый? – от мурлыканья в трубке хочется скорее отправиться в уборную, чтобы там попрощаться с остатками вчерашнего ужина. Сехун проглатывает подступающую желчь и оборачивается в поисках скрывающей необходимое помещение двери. – Ты, как миленький, будешь платить мне из дивидендов по акциям… - Дальше Сехун не может и не пытается разобрать слов. Телефон из ослабших пальцев летит куда-то на пол и, кажется, разлетается на части, но это мало заботит, потому что взору предстает куда более интересная, - да и шокирующая, что таить, - картина.
- Про… про… - Пытается совладать с речью Сехун, но не получается совсем, потому что голос неожиданно поднимается на пару октав, готовый в любой момент перейти на ультразвук и самым позорным, совсем не подобающим мужчине, образом заорать. Он хватает ртом воздух, от чего голова начинает немного кружиться, что не способствует здравому мышлению. Да и какие могут быть адекватные мысли, когда…
- Ой, - все, что произносит совершенно голый, - не считая некоторого количества пены и воды, стекающих по поджатому телу, - молодой человек. Он прикрывает руками то, что прилично прятать за слоем белья и брючной продукции, а, главное, не двигается, застыв в неудобной позе в проеме, явно ведущей в смежную комнату. Сехун чувствует, как отхлынувшая от лица краска возвращается назад сторицей, а вместе с ней и способность выдавить из пересохшего горла хоть что-то членораздельное.
- Что вы здесь делаете? – выдавливает он, пятясь назад к кровати. Он не знает, что именно его там может спасти, но точно уверен, что что-то обязательно найдется. Должно найтись, иначе сумасшествие не заставит себя долго ждать.
- Простите, просто вода в моем номере… - пытается оправдаться незваный гость, переминаясь с ноги на ногу. У него смешной акцент и голос удивительный, словно вобравший в себя трели плиц и сладость медовых пирожных.
- Это не дает вам права врываться без стука в чужой номер и расхаживать… расхаживать, - Сехун давится словами, когда гость взмахивает рукой и умудряется открыть вполне себе неприличный вид. Сехун сам не замечает, как хватает первое, что попадает под руку (декоративные подушки на самом деле хорошее оружие в борьбе за ценность морального состояния) и запускает в извращенца. Тот от подушки уворачивается, но не скрывается, за что в него летит еще одно чудо пухового производства.
- Прекратите в меня бросаться, - недовольно выговаривает гость и ловит одну из подушек, старательно прикрываясь уже ей. – Я же не пытаюсь ничего такого…
- Еще бы пытались, - возмущению Сехуна нет придела. Он громко сопит и топает ногами, когда снаряды заканчиваются, перекочевав своей доброй половиной в чужой номер.
Незнакомцу вскоре надоедает его положение. Он склоняет голову на бок и как можно более незаметно ретируется за дверью. Сехун не сразу осознает, что эта дверь вовсе не ведет в смежную комнату, а напротив находится в его номере и скрывает за собой совмещенные ванную и санузел. А когда понимает, что его тактично обыграли, еще какое-то время возмущенно бормочет проклятья, но прогнать незваного гостя не решается, попросту заботясь о сохранности своей и без того потрепанной психики.
Дабы скоротать время и позорно не сбежать из своего оплаченного номера, Сехун принимается разбирать немногочисленные вещи, аккуратно развешивая и раскладывая их по положенным местам. За этим занятием его и застает незваный гость, укутанный в теплый банный белоснежный халат, удивительным образом делающий и без того бледную кожу ирреально прозрачной. Сехун восхищенно взирает на это великолепие, борясь с желанием потрогать, ощутить гладкость, которая наверняка свела бы его с ума окончательно.
- Кхем, простите, я хотел принести свои извинения за столь неподобающее поведение и вторжение в ваше пространство, - тараторит незнакомец, туже затягивая пояс на халате. Под пристальным взглядом ему явно неудобно, но Сехун не делает попыток оторваться от созерцания идеальной, по его мнению, композиции.
- Стойте там, - шепчет он еле слышно, принимаясь разбрасывать только сложенные вещи.
- Что, простите? – переспрашивает удивленно незнакомец, не зная куда себя деть.
- Стойте, говорю! – недовольно огрызается Сехун. Он рыщет по номеру, заглядывая то туда, то сюда, выискивая что-то конкретное, и издает победный клич, когда это что-то оказывается в его руках.
- Что вы хотите делать? – в голосе незнакомца сквозит беспокойства, но в глазах явственно читается огонек интереса. Он даже делает пару шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть то, что так долго искал этот странный юноша.
- Для чего еще нужны карандаши и бумага? – Сехун премило улыбается, растягивая губы так, как может, от чего его глаза превращаются в забавные полумесяцы и незнакомец не может не улыбнуться на это в ответ.
- Вы хотите…
- Сколько еще вопросов я услышу, прежде чем вы присядете у окна? – Сехун суетится, не прекращая маячить перед глазами, и ничего не замечает, кроме идеального силуэта в лучах закатного солнца. Он чувствует, что обязан, просто обязан, запечатлеть этот момент не только в своей фантазии, но и на белоснежном листе бумаги, немного измятой от волнения. – Я заплачу, - читая недоумение на чужом лице, закатывает глаза О. Он не хочет упустить момент, поэтому готов на все, лишь бы пресловутая вредная особа под именем «муза» никуда не делась.
- Не стоит, - незнакомец поднимает руки в защитном жесте и усаживается у окна, согнув ноги в коленях и обняв их. Он внимательно следит за перемещениями соседа и хочет предупредить того об опасности, но слишком поздно – на весь номер раздается недовольное мычание и что-то очень похожее на нецензурную лексику.
- Глупый кусок пластмассы, - фырчит Сехун, собирая пострадавшую технику. Он отбрасывает аппарат на кровать, не забыв проверить его на работоспособность, и удобно устраивается на полу напротив своего гостя. Тот укладывает голову на колени и забавно поджимает губы, сдерживая порцию смеха. Этот юноша совсем на вид ребенок. Но детскость спадает с его лица, когда в цепких пальцах оказывается простой, остро заточенный карандаш.
Они сидят молча. Сехун то поднимает, то опускает взгляд на рисунок, совершая резкие движения кистью, расчерчивая и выводя что-то. Он давно не чувствовал такого прилива вдохновения. Последний раз это было при первом взгляде на маленький розовый сверток с малюсенькими ручками и такими же ножками. Его дочка. Его девочка, которая принесла ему диплом с отличием и работу в частной школе искусства, где готовят будущих художников, архитекторов и просто дизайнеров. И вот сейчас этот незнакомый молодой человек, ворвавшийся в чем мать родила в его номер из-за неполадок с водоснабжением, легко будоражит фантазию, заставляя сердце трепетать маленькой, загнанной в клетку пичугой.
Сехун откладывает карандаш ровно в тот момент, когда на номер опускается сумрак, а глаза незнакомца закрываются, сопровождая своего обладателя в царство сна и покоя. Сехун принимается часто моргать, потому что в этом свете и в этом положении, молодой человек кажется еще более загадочным и идеально вписывающимся в местную обстановку. Словно они вот так сидят каждый день. Один непринужденно позирует, угадывая наперед весь сумасшедший поток мыслей, проносящийся в буйной голове, а второй – рисует, аккуратно выводя линию спины с заостренными лопатками, проступающими даже сквозь мягкую махровую ткань. Сехун ловит себя на мысли, что любоваться другим парнем – это не совсем нормально, но ничего не может поделать, когда незнакомец трогательно трется носом о ткань и улыбается во сне. Сехуну ничего не остается, как собрать часть подушек, стянуть с кровати покрывало и, предварительно несильно нажав на чужие плечи, улечься рядом с совершенно незнакомым человеком.
Чуть позже, на следующее утро… хотя скорее к обеду, когда солнце уже во всю раздавало прохожим свое тепло и яркие улыбки, Сехун обнаружил себя прижатым к чужой груди. Видимо во сне незнакомец закинул на него руки и ноги, тем самым плотно прижавшись и обняв, словно любимую игрушку. Сравнение заставило покраснеть до кончиков ушей, а красноречивое нечто, упирающееся в бедро, способствовало зарождению паники. Сехун попытался отстраниться, на что получил невозмутимое:
- Лучше лежи. Спать вместе было не моей идеей, поэтому лучше лежи, пока я не смогу нормально оценивать ситуацию.
- Про…
- Ничего страшного. Меня, кстати, зовут Чжан Исин.
Именно так они знакомятся. Пусан, чужой для обоих, с распростертыми объятьями принял их в свое лоно, раскрывая заветные тайны среди экспонатов в музее; лаская слух и ступни прозрачной, пусть и холодной, водой; делясь деликатесами и острыми соусами, подаваемыми к рыбным блюдам и супам. Сехун сам того не осознавая полностью полагался на вкус нового знакомого и таскался за ним хвостиком, внимательно слушая, взамен получая долгие часы позирования у воды, в кафе, в музее и даже в какой-то подозрительной забегаловке, откуда их выбросили практически за шкирки. И это было то самое время, когда Сехун ни о чем не думал, словно не существовало жизни вне этого маленького отпуска. Словно он получил шанс двинуться вперед, позабыв обо всем плохом, что случилось с ним в последние годы, исключая, конечно, рождения маленького крошечного чуда, которое он обожал всей душой и ни на минуту не забывал, скупая с прилавком детских магазинов теплые кофточки и платья с кружевными рюшами. Исин вопросов не задавал, помогая подбирать наиболее подходящий размер и цвет, считая розовый – пережитком прошлого, а голубой – глупостью взрослых, которые ничего не понимают в детской моде.
Пять дней пролетели, как один миг. Миг, в котором счастье приветливо укутывало в теплый плед и закрывало замершие ступни, оберегая от ветра и согревая человеческим теплом. Пять дней, как доказательство, что нет ничего невозможного, когда рядом кто-то, готовый помочь. Только О Сехун забыл, что еще ничего в его жизни не происходило так, как хотелось бы.
- Знаешь, Сехун~и, я должен тебе кое в чем признаться, - Исин неохотно отстраняет от себя податливое тело и разрывает поцелуй. Сехун непонимающе моргает. Ему стоило больших трудов решиться на такой шаг, как близость с кем-то того же пола, что и он сам. Но так сложно было устоять перед этим китайцем с загадкой и вселенной в глазах. И теперь, когда страхи надежно заперты под многотонными замками, а внизу живота что-то однозначно требует продолжения, его мягко останавливают.
- Хен, я не думаю, что сейчас время…
- Самое время, малыш, самое время. – Исин набрасывает на узкие плечи покрывало. Его взгляд скользит от Сехуна по комнате, где на стенах развешаны рисунки, на которых изображен он с разных ракурсов и разных позиций. Исин вздыхает, потому что маленький преподаватель изобразительно искусства понятия не имеет, что за человек изображен на его рисунках. – Как я уже говорил, меня зовут Чжан Исин. И я сбежал от действительности, чтобы спрятаться здесь, в чужом городе, чужой стране от пережитков прошлого, в котором остались осколки разбитого сердца. Его зовут Лу Хань. И через два дня он женится на моей сводной сестре, которая понятия не имеет, что ее знакомство с будущим мужем – всего лишь подлость наших родителей, которым было выгодно избавиться от сына-гея и приобрести не плохое будущее для своей беременной не понятно от кого дочери.
- Но через два дня…
- Я возвращаюсь в родной город, да. Я не могу опозорить семью и пропустить свадьбу любимой сестренки. Мне придется улыбаться всю церемонию и вытирать несуществующие слезы. Потому что я не позволю себе заплакать по настоящему перед тем, кто с легкостью сменил одного представителя семьи Чжан на другого, словно и нет никакой разницы между мной и сестрой. – Исин судорожно вздыхает, комкая в пальцах покрывало. Он старается не смотреть на Сехуна, который до крови кусает губы, не отрывая взгляда от боли, тенью пролегшей на чужом лице.
- Ты так его любишь? – осторожно, чтобы не копнуть глубже, чем необходимо, уточняет Сехун. Он хочет прикоснуться, забрать часть переживаний себе, собрать воедино поблескивающие звездами в глазах осколки, но может только сидеть и наблюдать, ожидая разрешения.
- Это как спросить, любишь ли ты свою дочь.
Сехун вздрагивает.
- Даже в экстренных ситуациях я неплохо слышу. Прости. – Чжан закрывает глаза, будто что-то решая для себя, а потом поднимается с мягкой кровати одноместного номера. Он пальцами едва касается сжатых кулаков. – И спасибо тебе за то, что я вновь смог почувствовать вкус жизни. Пусть и ненадолго.
Смотреть кому-то вслед и не иметь возможности схватить за руку, чтобы остановить – очень больно. Чувствовать, как безысходность наваливается многотонной плитой – очень больно. Вот только куда больнее, когда данная тебе надежда ускользает, как золото песка сквозь пальцы. Она то улыбается, то плачет, оставаясь позади тысячами мелькающих в окне электропоезда деревьев. О Сехун прислоняется лбом к холодному стеклу и позволяет грусти ворваться в грудную клетку, чтобы обосновать там укромный уголок. Он точно знает, что рано или поздно она превратится в тоску, потому что Сехун будет скучать. По рукам, по трогательным выпирающим лопаткам, по мягкой улыбке и вселенной в бездонных глазах. Будет, потому что…
От размышлений отвлекает назойливая трель все той же Джены Ли, на этот раз вещающей об ангелах и демонах. Сехуну кажется, что скоро он точно возненавидит любимую певицу, если она не перестанет петь столь заунывные песни, подстрекая заселившуюся внутри грусть разрастаться грозовыми облаками.
«Хей, малыш, давай договоримся кое о чем? Если ты сможешь отвоевать свою дочь, я вручу тебе осколки своего сердца, и ты сможешь сделать с ними все, что захочешь. Выбросить или склеить? Решать только тебе»
Хотя… Наверное, не так плоха Джена Ли, когда ее песни приносят с собой новый огонек надежды. Он теплится едва заметным сиянием, обещая, что все обязательно получится. И Сехун уверен, что в этот раз он не проиграет.
от автора: Спасибо за прочтение!
С уважением, Никки
Автор: KettyNiki
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Исин/Сехун
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Флафф, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
писание:
О небольшом отдыхе подальше от проблем, случайных знакомствах и песнях Джены Ли, которая то разрушает, о дарит надежду
Посвящение:
Исин~а, конечно же эта пара для тебя))) Пусть и несколько в серых красках
Публикация на других ресурсах:
С разрешения автора.
Примечания автора:
Здесь есть много странных фраз, странных предложений и вывертов. Но без них я бы не было собой, наверное.
читать дальше
- Третий этаж, комната триста пять, приятного отдыха, господин О, - улыбчивая, приятная в общении девушка в светлой блузке с вышитой эмблемой отеля на правом нагрудном кармане протягивает серебристый ключ на круглом брелке. Несколько взмахов авторучкой и молодой человек не менее приятно улыбается, скрываясь в переплетении лестниц и пролетов. Лифт игнорируется им, во избежание лишней траты времени на ожидания, пока металлическая коробка спустится с верхних этажей, затолкав предварительно в свое нутро не менее десятка человек.
Длинные коридоры приветливо устремляются в глубину здания, приглашая пройтись по ковровым дорожкам до самого конца. Сехун принимает приглашение, кокетливо виляя бедрами до нужной двери с заветными цифрами. Он осматривается, примечая высокие стеклянные вазы и деревянные панели на стенах, обработанных несколькими слоями лака, придающими блеск и лоск. Здесь не очень уютно, поэтому молодой человек спешит спрятаться в своем номере, плотно прикрыв дверь за собой. Номер не отличается особыми изысками: одна кровать с двумя десятками декоративных подушек и темно-коричневым покрывалом, рабочий стул, стол и огромное окно, занимающее всю стену. Именно окно привлекает особое внимание открывающимся из него видом: голубые воды, соперничая в яркости с таким же голубым небом, укрытым полупрозрачной дымкой облаков, омывают золото берега, стараясь ухватить с собой максимум драгоценных песчинок.
Сехун втягивает в легкие влажный воздух и прикрывает глаза. Это именно то, что нужно, чтобы забыться, чтобы отдохнуть от шума и пыли мегаполиса, рутины и бесконечной череды проблем. Там, за чертой отдыха его снова будет ждать одинокая комната в общежитии, несносные соседи и скучные занятия, хитро сплетающие поток разношерстных студентов. А пока можно расслабиться и привести мысли в порядок, разложив их по положенным полочкам в хронологическом порядке и по алфавиту, чтобы впредь думалось легче.
Нега разливается по худощавому телу вместе с жаром палящего солнца от кончиков пальцев на босых ногах до самой макушки. И Сехуну хочется, чтобы это продолжалось вечно. Но не все в его жизни случается именно так, как он того желает. В глубине номера трелью взрывается динамик телефона, рассказывая о желании забыть и стереть любовь голосом Джены Ли. Молодой человек распахивает глаза, из последних сил цепляясь за ускользающее спокойствие, но француженка не успокаивается, завывая нарочито надрывно, стараясь то ли вывернуть душу наизнанку, то ли изгадить ее маслянистыми пятнами боли.
- О Сехун, звоню напомнить, что через неделю состоится суд. Попробуй только не явиться на заседание. Второго раза не будет, можешь мне поверить. - В трубке юношу не встречает ничего хорошего. Все тот же знакомый до ломоты в суставах голос, все те же недовольные интонации с нотками превосходства, все тот же яд, который так и хочет просочиться по звуковым волнам в самое сердце. Хотя куда уж просачиваться, когда крошечная мышца давно превратилась в сплошной сосуд, заполненный до краев, что, того и гляди, лопнет от напряжения.
- Судебные заседания будут продолжаться до тех пор, пока ты не напишешь отказ. Она все еще моя дочь и я не позволю кому-то вроде тебя воспитывать ребенка. Хеен заслуживает лучшего, нежели матери-алкоголички и ее родственников, жадных до денег моего отца. – В Сехуне много показного спокойствия, которым он научился пользоваться и управлять по собственному желанию. Просто нужно растянуть губы в улыбке и забыть, что где-то на этой планете существует девушка, ставшая его проклятьем и наказанием за разгульный образ жизни. Богатство не красит человека. К такому выводу приходит однажды О Сехун, когда на его пороге возникает смутно знакомая мордашка с размазанной тушью и громадным пузом наперевес.
- Она и моя дочь тоже, Сехун~и. И так просто ты ее не получишь. Можешь не рассчитывать на своего папашу – он уже отказался от девочки, рожденной под крышей, пусть и элитного, но все же борделя, если ты не забыл. Он ведь никогда не одобрял выбор твоих партнерш на одну ночь.
Сехун не хочет вспоминать об этой части своей жизни – самой позорной и самой болезненной.
- Мне плевать на отца. Она моя дочь, а не его. Поэтому, просто заткнись и оставь меня в покое. Я заберу Хеен, нравится тебе это или нет. Ты и воны не получишь на ее воспитание и свое содержание. Просто смирись с тем фактом, что…
- Что, милый? – от мурлыканья в трубке хочется скорее отправиться в уборную, чтобы там попрощаться с остатками вчерашнего ужина. Сехун проглатывает подступающую желчь и оборачивается в поисках скрывающей необходимое помещение двери. – Ты, как миленький, будешь платить мне из дивидендов по акциям… - Дальше Сехун не может и не пытается разобрать слов. Телефон из ослабших пальцев летит куда-то на пол и, кажется, разлетается на части, но это мало заботит, потому что взору предстает куда более интересная, - да и шокирующая, что таить, - картина.
- Про… про… - Пытается совладать с речью Сехун, но не получается совсем, потому что голос неожиданно поднимается на пару октав, готовый в любой момент перейти на ультразвук и самым позорным, совсем не подобающим мужчине, образом заорать. Он хватает ртом воздух, от чего голова начинает немного кружиться, что не способствует здравому мышлению. Да и какие могут быть адекватные мысли, когда…
- Ой, - все, что произносит совершенно голый, - не считая некоторого количества пены и воды, стекающих по поджатому телу, - молодой человек. Он прикрывает руками то, что прилично прятать за слоем белья и брючной продукции, а, главное, не двигается, застыв в неудобной позе в проеме, явно ведущей в смежную комнату. Сехун чувствует, как отхлынувшая от лица краска возвращается назад сторицей, а вместе с ней и способность выдавить из пересохшего горла хоть что-то членораздельное.
- Что вы здесь делаете? – выдавливает он, пятясь назад к кровати. Он не знает, что именно его там может спасти, но точно уверен, что что-то обязательно найдется. Должно найтись, иначе сумасшествие не заставит себя долго ждать.
- Простите, просто вода в моем номере… - пытается оправдаться незваный гость, переминаясь с ноги на ногу. У него смешной акцент и голос удивительный, словно вобравший в себя трели плиц и сладость медовых пирожных.
- Это не дает вам права врываться без стука в чужой номер и расхаживать… расхаживать, - Сехун давится словами, когда гость взмахивает рукой и умудряется открыть вполне себе неприличный вид. Сехун сам не замечает, как хватает первое, что попадает под руку (декоративные подушки на самом деле хорошее оружие в борьбе за ценность морального состояния) и запускает в извращенца. Тот от подушки уворачивается, но не скрывается, за что в него летит еще одно чудо пухового производства.
- Прекратите в меня бросаться, - недовольно выговаривает гость и ловит одну из подушек, старательно прикрываясь уже ей. – Я же не пытаюсь ничего такого…
- Еще бы пытались, - возмущению Сехуна нет придела. Он громко сопит и топает ногами, когда снаряды заканчиваются, перекочевав своей доброй половиной в чужой номер.
Незнакомцу вскоре надоедает его положение. Он склоняет голову на бок и как можно более незаметно ретируется за дверью. Сехун не сразу осознает, что эта дверь вовсе не ведет в смежную комнату, а напротив находится в его номере и скрывает за собой совмещенные ванную и санузел. А когда понимает, что его тактично обыграли, еще какое-то время возмущенно бормочет проклятья, но прогнать незваного гостя не решается, попросту заботясь о сохранности своей и без того потрепанной психики.
Дабы скоротать время и позорно не сбежать из своего оплаченного номера, Сехун принимается разбирать немногочисленные вещи, аккуратно развешивая и раскладывая их по положенным местам. За этим занятием его и застает незваный гость, укутанный в теплый банный белоснежный халат, удивительным образом делающий и без того бледную кожу ирреально прозрачной. Сехун восхищенно взирает на это великолепие, борясь с желанием потрогать, ощутить гладкость, которая наверняка свела бы его с ума окончательно.
- Кхем, простите, я хотел принести свои извинения за столь неподобающее поведение и вторжение в ваше пространство, - тараторит незнакомец, туже затягивая пояс на халате. Под пристальным взглядом ему явно неудобно, но Сехун не делает попыток оторваться от созерцания идеальной, по его мнению, композиции.
- Стойте там, - шепчет он еле слышно, принимаясь разбрасывать только сложенные вещи.
- Что, простите? – переспрашивает удивленно незнакомец, не зная куда себя деть.
- Стойте, говорю! – недовольно огрызается Сехун. Он рыщет по номеру, заглядывая то туда, то сюда, выискивая что-то конкретное, и издает победный клич, когда это что-то оказывается в его руках.
- Что вы хотите делать? – в голосе незнакомца сквозит беспокойства, но в глазах явственно читается огонек интереса. Он даже делает пару шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть то, что так долго искал этот странный юноша.
- Для чего еще нужны карандаши и бумага? – Сехун премило улыбается, растягивая губы так, как может, от чего его глаза превращаются в забавные полумесяцы и незнакомец не может не улыбнуться на это в ответ.
- Вы хотите…
- Сколько еще вопросов я услышу, прежде чем вы присядете у окна? – Сехун суетится, не прекращая маячить перед глазами, и ничего не замечает, кроме идеального силуэта в лучах закатного солнца. Он чувствует, что обязан, просто обязан, запечатлеть этот момент не только в своей фантазии, но и на белоснежном листе бумаги, немного измятой от волнения. – Я заплачу, - читая недоумение на чужом лице, закатывает глаза О. Он не хочет упустить момент, поэтому готов на все, лишь бы пресловутая вредная особа под именем «муза» никуда не делась.
- Не стоит, - незнакомец поднимает руки в защитном жесте и усаживается у окна, согнув ноги в коленях и обняв их. Он внимательно следит за перемещениями соседа и хочет предупредить того об опасности, но слишком поздно – на весь номер раздается недовольное мычание и что-то очень похожее на нецензурную лексику.
- Глупый кусок пластмассы, - фырчит Сехун, собирая пострадавшую технику. Он отбрасывает аппарат на кровать, не забыв проверить его на работоспособность, и удобно устраивается на полу напротив своего гостя. Тот укладывает голову на колени и забавно поджимает губы, сдерживая порцию смеха. Этот юноша совсем на вид ребенок. Но детскость спадает с его лица, когда в цепких пальцах оказывается простой, остро заточенный карандаш.
Они сидят молча. Сехун то поднимает, то опускает взгляд на рисунок, совершая резкие движения кистью, расчерчивая и выводя что-то. Он давно не чувствовал такого прилива вдохновения. Последний раз это было при первом взгляде на маленький розовый сверток с малюсенькими ручками и такими же ножками. Его дочка. Его девочка, которая принесла ему диплом с отличием и работу в частной школе искусства, где готовят будущих художников, архитекторов и просто дизайнеров. И вот сейчас этот незнакомый молодой человек, ворвавшийся в чем мать родила в его номер из-за неполадок с водоснабжением, легко будоражит фантазию, заставляя сердце трепетать маленькой, загнанной в клетку пичугой.
Сехун откладывает карандаш ровно в тот момент, когда на номер опускается сумрак, а глаза незнакомца закрываются, сопровождая своего обладателя в царство сна и покоя. Сехун принимается часто моргать, потому что в этом свете и в этом положении, молодой человек кажется еще более загадочным и идеально вписывающимся в местную обстановку. Словно они вот так сидят каждый день. Один непринужденно позирует, угадывая наперед весь сумасшедший поток мыслей, проносящийся в буйной голове, а второй – рисует, аккуратно выводя линию спины с заостренными лопатками, проступающими даже сквозь мягкую махровую ткань. Сехун ловит себя на мысли, что любоваться другим парнем – это не совсем нормально, но ничего не может поделать, когда незнакомец трогательно трется носом о ткань и улыбается во сне. Сехуну ничего не остается, как собрать часть подушек, стянуть с кровати покрывало и, предварительно несильно нажав на чужие плечи, улечься рядом с совершенно незнакомым человеком.
Чуть позже, на следующее утро… хотя скорее к обеду, когда солнце уже во всю раздавало прохожим свое тепло и яркие улыбки, Сехун обнаружил себя прижатым к чужой груди. Видимо во сне незнакомец закинул на него руки и ноги, тем самым плотно прижавшись и обняв, словно любимую игрушку. Сравнение заставило покраснеть до кончиков ушей, а красноречивое нечто, упирающееся в бедро, способствовало зарождению паники. Сехун попытался отстраниться, на что получил невозмутимое:
- Лучше лежи. Спать вместе было не моей идеей, поэтому лучше лежи, пока я не смогу нормально оценивать ситуацию.
- Про…
- Ничего страшного. Меня, кстати, зовут Чжан Исин.
Именно так они знакомятся. Пусан, чужой для обоих, с распростертыми объятьями принял их в свое лоно, раскрывая заветные тайны среди экспонатов в музее; лаская слух и ступни прозрачной, пусть и холодной, водой; делясь деликатесами и острыми соусами, подаваемыми к рыбным блюдам и супам. Сехун сам того не осознавая полностью полагался на вкус нового знакомого и таскался за ним хвостиком, внимательно слушая, взамен получая долгие часы позирования у воды, в кафе, в музее и даже в какой-то подозрительной забегаловке, откуда их выбросили практически за шкирки. И это было то самое время, когда Сехун ни о чем не думал, словно не существовало жизни вне этого маленького отпуска. Словно он получил шанс двинуться вперед, позабыв обо всем плохом, что случилось с ним в последние годы, исключая, конечно, рождения маленького крошечного чуда, которое он обожал всей душой и ни на минуту не забывал, скупая с прилавком детских магазинов теплые кофточки и платья с кружевными рюшами. Исин вопросов не задавал, помогая подбирать наиболее подходящий размер и цвет, считая розовый – пережитком прошлого, а голубой – глупостью взрослых, которые ничего не понимают в детской моде.
Пять дней пролетели, как один миг. Миг, в котором счастье приветливо укутывало в теплый плед и закрывало замершие ступни, оберегая от ветра и согревая человеческим теплом. Пять дней, как доказательство, что нет ничего невозможного, когда рядом кто-то, готовый помочь. Только О Сехун забыл, что еще ничего в его жизни не происходило так, как хотелось бы.
- Знаешь, Сехун~и, я должен тебе кое в чем признаться, - Исин неохотно отстраняет от себя податливое тело и разрывает поцелуй. Сехун непонимающе моргает. Ему стоило больших трудов решиться на такой шаг, как близость с кем-то того же пола, что и он сам. Но так сложно было устоять перед этим китайцем с загадкой и вселенной в глазах. И теперь, когда страхи надежно заперты под многотонными замками, а внизу живота что-то однозначно требует продолжения, его мягко останавливают.
- Хен, я не думаю, что сейчас время…
- Самое время, малыш, самое время. – Исин набрасывает на узкие плечи покрывало. Его взгляд скользит от Сехуна по комнате, где на стенах развешаны рисунки, на которых изображен он с разных ракурсов и разных позиций. Исин вздыхает, потому что маленький преподаватель изобразительно искусства понятия не имеет, что за человек изображен на его рисунках. – Как я уже говорил, меня зовут Чжан Исин. И я сбежал от действительности, чтобы спрятаться здесь, в чужом городе, чужой стране от пережитков прошлого, в котором остались осколки разбитого сердца. Его зовут Лу Хань. И через два дня он женится на моей сводной сестре, которая понятия не имеет, что ее знакомство с будущим мужем – всего лишь подлость наших родителей, которым было выгодно избавиться от сына-гея и приобрести не плохое будущее для своей беременной не понятно от кого дочери.
- Но через два дня…
- Я возвращаюсь в родной город, да. Я не могу опозорить семью и пропустить свадьбу любимой сестренки. Мне придется улыбаться всю церемонию и вытирать несуществующие слезы. Потому что я не позволю себе заплакать по настоящему перед тем, кто с легкостью сменил одного представителя семьи Чжан на другого, словно и нет никакой разницы между мной и сестрой. – Исин судорожно вздыхает, комкая в пальцах покрывало. Он старается не смотреть на Сехуна, который до крови кусает губы, не отрывая взгляда от боли, тенью пролегшей на чужом лице.
- Ты так его любишь? – осторожно, чтобы не копнуть глубже, чем необходимо, уточняет Сехун. Он хочет прикоснуться, забрать часть переживаний себе, собрать воедино поблескивающие звездами в глазах осколки, но может только сидеть и наблюдать, ожидая разрешения.
- Это как спросить, любишь ли ты свою дочь.
Сехун вздрагивает.
- Даже в экстренных ситуациях я неплохо слышу. Прости. – Чжан закрывает глаза, будто что-то решая для себя, а потом поднимается с мягкой кровати одноместного номера. Он пальцами едва касается сжатых кулаков. – И спасибо тебе за то, что я вновь смог почувствовать вкус жизни. Пусть и ненадолго.
Смотреть кому-то вслед и не иметь возможности схватить за руку, чтобы остановить – очень больно. Чувствовать, как безысходность наваливается многотонной плитой – очень больно. Вот только куда больнее, когда данная тебе надежда ускользает, как золото песка сквозь пальцы. Она то улыбается, то плачет, оставаясь позади тысячами мелькающих в окне электропоезда деревьев. О Сехун прислоняется лбом к холодному стеклу и позволяет грусти ворваться в грудную клетку, чтобы обосновать там укромный уголок. Он точно знает, что рано или поздно она превратится в тоску, потому что Сехун будет скучать. По рукам, по трогательным выпирающим лопаткам, по мягкой улыбке и вселенной в бездонных глазах. Будет, потому что…
От размышлений отвлекает назойливая трель все той же Джены Ли, на этот раз вещающей об ангелах и демонах. Сехуну кажется, что скоро он точно возненавидит любимую певицу, если она не перестанет петь столь заунывные песни, подстрекая заселившуюся внутри грусть разрастаться грозовыми облаками.
«Хей, малыш, давай договоримся кое о чем? Если ты сможешь отвоевать свою дочь, я вручу тебе осколки своего сердца, и ты сможешь сделать с ними все, что захочешь. Выбросить или склеить? Решать только тебе»
Хотя… Наверное, не так плоха Джена Ли, когда ее песни приносят с собой новый огонек надежды. Он теплится едва заметным сиянием, обещая, что все обязательно получится. И Сехун уверен, что в этот раз он не проиграет.
от автора: Спасибо за прочтение!
С уважением, Никки
@темы: Писульки, Бла-Бла-Бла, EXO-K/M, Фанфики