"В тени оставаться сложнее, чем выйти на солнце" Хичоль
Тоже из старого. Ооооооочень старого. 1,5 года работе. Я, наверное, могу сказать точную дату, когда писала ее...
читать дальшеЧасы отмеряют время, медленно приближая этот день к его логическому завершению, останавливая праздник и перенося твои печали в еще одно утро, так сладко переплетающееся с черной ночью.
Все это кажется таким смешным. Но смех так и не касается твоих глаза, отражаясь на губах прямой напряженной линией и стиснутыми зубами, что не позволяют вместо веселья вырваться наружу отчаянному воплю.
Холод тонкими иглами пронзает кожу обнаженного совсем неидеального тела, что помнит недавние истязания металлического лезвия ножниц, оставшихся в ванной, наполненной горячей, порозовевшей водой. Дрожь сменяется онемением в конечностях, но ты продолжаешь стоять на балконе, пустыми глазами смотря, как очередной залп окрашивает серое полотно ночного неба яркой золотой вспышкой, стремящейся ввысь, чтобы там раскрыться как весенний цветок, а вскоре и вовсе осыпавшись сиреневыми искрами.
Ты так любишь фейерверки, что именно под него хотела уйти, оставить этот мир, сбежав от боли и нехватки воздуха в легких немного странным способом, но ставшим уже обыденным. Разве это не романтично? Разве не красиво - зная, что праздничные огни цветов пиротехники радуют глаза многочисленных зевак, собравшихся на центральной площади. У каждого из них своя история, возможно среди них есть знакомые, но ты не с ними. Ты осталась дома, в надежде справиться с многочасовой истерикой, вызванной какими-то жестокими словами кого-то очень близкого, возможно любимого… Хотя… любила ли ты ее или его когда-нибудь? И вопрос касается не дружбы, а именно любовной составляющей, заставляющей биться сердце быстрее, а душу расцветать? Влюбленность не в счет. Если нет любви, тогда почему тебе было так больно от осознания того, что этим двоим всегда было наплевать на тебя. Гордость? Или нежелание принимать действительность такой, какой она есть?
«Лучше бы ты вообще никогда не появлялась на свет - всем было бы только легче». Слова всплывают в памяти и словно вырисовываются на темном небе небрежными буквами, образующимися в результате оседания искр.
Руки и ноги саднит, но это не вызывает у тебя никаких эмоций кроме разочарования, что ты не смогла довести дело до конца, покинув ванную, даже не потрудившись что-то надеть на себя, оставляя за собой мокрые следы. Возможно, в них уже завтра ты обнаружишь запекшиеся капельки крови, но сегодня это не имеет никакого значении.
Одиночество обрушивается на тебя, стоит только прогреметь последнему залпу. Весенний ветерок бережно касается твоих щек, по которым соленые слезы проложили свои серебристые дорожки, что стремятся к подбородку, чтобы безжизненными каплями скатываются по шее, скапливаясь в яремной впадине.
Ты снова осталась одна, абсолютно никому ненужная и неинтересная. Паутина лжи рассеялась, словно ее никогда и не было. Поражаясь своей наивности, позволяешь себя судорожно вздохнуть и всхлипнуть, по-прежнему сдерживая крик от приступа паники и вновь подкрадывающейся истерики. Слезы потоком стремятся по проложенным дорожкам с новой силой, застилая глаза белой пеленой, заставляя зажмуриться и сжать в кулаки дрожащие, практически онемевшие руки.
Словно откуда-то издалека до тебя доносится жалобное и протяжное мяуканье твоего котенка, что сидит на стуле прямо перед тобой, требуя внимания. Стараешься улыбнуться, но улыбка через мгновение сменяется душераздирающим воем, изданным твоими голосовыми связками, наконец получившими волю, освобождаясь от напряжения стиснутых скул.
Боясь удивления или неодобрения соседей, пятишься назад, стремясь поскорее скрыться в пустой квартире. Теплая комната принимает тебя в свои объятья, безжалостно увеличивая неприятные ощущения и покалывания на коже, наивно полагая, что так тебе удастся поскорее согреться и забыть о боли, разрывающей тебя изнутри. Глаза быстро привыкают к полумраку пространства вокруг, освещенного лишь многодюймовым монитором, а слух режет неприятное жужжание кулера, старательно охлаждающего процессор от неминуемой гибели от перегрева из-за количества времени, проведенного сегодня в работе: с самого утра, когда она только написала, в обед, когда ты уставшая решила поставить точку в этих отношениях, ближе к вечеру, когда уже он выставил тебя в очередной раз последней дрянью, окунув во всю грезь и безысходность твой жизни, и наконец, ближе к ночи - правда, открывшая тебе глаза на все твое недавнее существование.
Автоматизированными движениями выключаешь ни в чем не повинную машину, стараясь не обращать внимания на небольшие лужицы слез, образующихся на ламинированной панели стола цвета потертой ольхи, вызывающей рвотные позывы своим неестественным оттенком.
Шум в квартире уступает место абсолютной тишине, нарушаемой лишь недовольным ворчанием кошки и редкими прыжками по клетки кролика, так любимого тобой. Останавливаясь в самом центре небольшой комнаты, ты закрываешь глаза, отпуская все, что накопилось внутри, позволяя протяжному стону вырваться с потрескавшихся, солоноватых от слезной жидкости губ.
А потом будут белые простыни, утром оказавшиеся в мусорном ведре, тональный крем, тщательно маскирующий заметные на оголенных участках тела следы вчерашних приключений, и полное равнодушие ко всем и всему, словно все в этом мире в один миг потерял для тебя какое бы то ни было значение.
читать дальшеЧасы отмеряют время, медленно приближая этот день к его логическому завершению, останавливая праздник и перенося твои печали в еще одно утро, так сладко переплетающееся с черной ночью.
Все это кажется таким смешным. Но смех так и не касается твоих глаза, отражаясь на губах прямой напряженной линией и стиснутыми зубами, что не позволяют вместо веселья вырваться наружу отчаянному воплю.
Холод тонкими иглами пронзает кожу обнаженного совсем неидеального тела, что помнит недавние истязания металлического лезвия ножниц, оставшихся в ванной, наполненной горячей, порозовевшей водой. Дрожь сменяется онемением в конечностях, но ты продолжаешь стоять на балконе, пустыми глазами смотря, как очередной залп окрашивает серое полотно ночного неба яркой золотой вспышкой, стремящейся ввысь, чтобы там раскрыться как весенний цветок, а вскоре и вовсе осыпавшись сиреневыми искрами.
Ты так любишь фейерверки, что именно под него хотела уйти, оставить этот мир, сбежав от боли и нехватки воздуха в легких немного странным способом, но ставшим уже обыденным. Разве это не романтично? Разве не красиво - зная, что праздничные огни цветов пиротехники радуют глаза многочисленных зевак, собравшихся на центральной площади. У каждого из них своя история, возможно среди них есть знакомые, но ты не с ними. Ты осталась дома, в надежде справиться с многочасовой истерикой, вызванной какими-то жестокими словами кого-то очень близкого, возможно любимого… Хотя… любила ли ты ее или его когда-нибудь? И вопрос касается не дружбы, а именно любовной составляющей, заставляющей биться сердце быстрее, а душу расцветать? Влюбленность не в счет. Если нет любви, тогда почему тебе было так больно от осознания того, что этим двоим всегда было наплевать на тебя. Гордость? Или нежелание принимать действительность такой, какой она есть?
«Лучше бы ты вообще никогда не появлялась на свет - всем было бы только легче». Слова всплывают в памяти и словно вырисовываются на темном небе небрежными буквами, образующимися в результате оседания искр.
Руки и ноги саднит, но это не вызывает у тебя никаких эмоций кроме разочарования, что ты не смогла довести дело до конца, покинув ванную, даже не потрудившись что-то надеть на себя, оставляя за собой мокрые следы. Возможно, в них уже завтра ты обнаружишь запекшиеся капельки крови, но сегодня это не имеет никакого значении.
Одиночество обрушивается на тебя, стоит только прогреметь последнему залпу. Весенний ветерок бережно касается твоих щек, по которым соленые слезы проложили свои серебристые дорожки, что стремятся к подбородку, чтобы безжизненными каплями скатываются по шее, скапливаясь в яремной впадине.
Ты снова осталась одна, абсолютно никому ненужная и неинтересная. Паутина лжи рассеялась, словно ее никогда и не было. Поражаясь своей наивности, позволяешь себя судорожно вздохнуть и всхлипнуть, по-прежнему сдерживая крик от приступа паники и вновь подкрадывающейся истерики. Слезы потоком стремятся по проложенным дорожкам с новой силой, застилая глаза белой пеленой, заставляя зажмуриться и сжать в кулаки дрожащие, практически онемевшие руки.
Словно откуда-то издалека до тебя доносится жалобное и протяжное мяуканье твоего котенка, что сидит на стуле прямо перед тобой, требуя внимания. Стараешься улыбнуться, но улыбка через мгновение сменяется душераздирающим воем, изданным твоими голосовыми связками, наконец получившими волю, освобождаясь от напряжения стиснутых скул.
Боясь удивления или неодобрения соседей, пятишься назад, стремясь поскорее скрыться в пустой квартире. Теплая комната принимает тебя в свои объятья, безжалостно увеличивая неприятные ощущения и покалывания на коже, наивно полагая, что так тебе удастся поскорее согреться и забыть о боли, разрывающей тебя изнутри. Глаза быстро привыкают к полумраку пространства вокруг, освещенного лишь многодюймовым монитором, а слух режет неприятное жужжание кулера, старательно охлаждающего процессор от неминуемой гибели от перегрева из-за количества времени, проведенного сегодня в работе: с самого утра, когда она только написала, в обед, когда ты уставшая решила поставить точку в этих отношениях, ближе к вечеру, когда уже он выставил тебя в очередной раз последней дрянью, окунув во всю грезь и безысходность твой жизни, и наконец, ближе к ночи - правда, открывшая тебе глаза на все твое недавнее существование.
Автоматизированными движениями выключаешь ни в чем не повинную машину, стараясь не обращать внимания на небольшие лужицы слез, образующихся на ламинированной панели стола цвета потертой ольхи, вызывающей рвотные позывы своим неестественным оттенком.
Шум в квартире уступает место абсолютной тишине, нарушаемой лишь недовольным ворчанием кошки и редкими прыжками по клетки кролика, так любимого тобой. Останавливаясь в самом центре небольшой комнаты, ты закрываешь глаза, отпуская все, что накопилось внутри, позволяя протяжному стону вырваться с потрескавшихся, солоноватых от слезной жидкости губ.
А потом будут белые простыни, утром оказавшиеся в мусорном ведре, тональный крем, тщательно маскирующий заметные на оголенных участках тела следы вчерашних приключений, и полное равнодушие ко всем и всему, словно все в этом мире в один миг потерял для тебя какое бы то ни было значение.
@музыка: в наушниках - BoA – Only One
@настроение: Относительное, хотя и чувствуется преддверие...
@темы: Ориджиналы, В порядке бреда