Автор: KettyNiki
Бета: нет, но очень нужна
Фэндом: Super Junior
Персонажи: Ким Хичоль, Хан Ген, Шивон, Мэй
Рейтинг: R (пока так)
Жанры: Гет, Слэш (яой), Романтика, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе написания
Дисклеймер: герои принадлежат сами себе и, если уж на то пошло, SMe. Моя только Мэй.
Описание: Один из них просто хотел ребенка. Второй - любил первого настолько, что готов был пойти против природы. Но желания ведь так просто не исполняются? И десять лет не такой уж и большой срок для кровоточащего сердца, когда рядом с тобой есть кто-то очень близкий?
Публикация на других ресурсах: Запрещаю.
От автора: 1. Не люблю AU, в которых все, так сказать, простые люди, но как-то не давала покоя мне эта идея.
2. Не стоит воспринимать всерьез некоторые моменты. Давайте просто представим, что такое возможно.
3. Сначала была идея, потом название и только к концу - текст первой главы появился.
4. СА - ленивая пятая точка. Пишет медленно, с трудом. Пинки приветствуются так же, как и комментарии.
5. Нужна бета. Очень нужна, а то я что-то сама в тексте собственном путаюсь.
6.Рейтинг может измениться, хотя НЦ я явно писать не буду, ибо не умею этого делать.
7.Гет тут чисто номинальный. Просто упоминание.
Вроде все...
С уважением, Никки
Не нравится мне глава вообще. Такая скользкая и неприметная... сухая и серая...
Глава 2Глава 2
Головная боль – это всегда что-то не самое приятное. Особенно если учесть, что причина ее кроется далеко не в переменах погоды или перепадах артериального давления. Сдавливая виски, она пульсирует где-то в затылке, мешая нормальному ходу мыслей и уж тем более стирая грань полудремы, сменившей крепкий здоровый сон. Легкость и опустошенность в теле, как антипод, вызывают некий дискомфорт в районе отсутствующей повязки на животе. Небольшой шрам был накрыт чем-то теплым, согревающим, унимающим ставший привычным зуд. Наверное, именно это и заставило Ким Хичоля распахнуть глаза и уставиться в пространство перед собой.
В комнате царил приятный полумрак, что свидетельствовало о только занимающемся утре или поздней ночи. Хотя, что такое ночь? Абстрактное понятие, придуманное людьми для описания определенного времени суток. Но если подумать, как таковой «ночи» не существует. В 00:00 наступает новый день, а новый день всегда начинается с утра, а следовательно… Но это всего лишь никому ненужные выводы, к которым пришел кореец, стараясь не думать об обжигающем кожу тепле чужого тела позади. Было в этом что-то такое неправильное, неправдоподобное, словно и не было ничего из того, что отчаянно подбрасывает настырная память. Или не хотелось, чтобы было. Воспоминания сплошным потоком обрушивались на и без того болящую голову, костяным молоточком ударяя по нервным окончаниям вновь и вновь.
Удар. И в сознании просыпается зыбкое, въедливое, просящее о большем чувство отчаянной надежды. Она выглядывает из своего укрытия и стремится к самому сердцу, увеличивая ритм его биения ровно наполовину.
Удар. И надежда разбивается о бетонное ограждение, вовремя выстроенное разумом, осыпаясь прозрачными, меркнущими осколками на стенках легких, поднимаясь с потоком воздуха к гортани, образуя неприятный ком, сглотнуть который не хватало сил.
Удар. И глаза владельца комнаты расширяются настолько, что, увидь его кто со стороны, точно забеспокоился, а не выпадут ли они из глазниц вовсе, чтобы зажить отдельной от своего нерадивого хозяина жизнью. Ужас не то чувство, которое терпит глупые шутки. А именно он лохматыми лапками кузнечика проходится по внутренним органам, скалывая что-то очень важное от каждого, собирая коллекцию из отчаянья.
Осторожное шевеление на второй половине кровати заставляет замереть даже нелепые тени, отбрасываемые не задернутыми шторами. Ветер будто с интересом заглянул в помещение в ожидании грядущего представления. И что это будет – драма, трагедия, комедия, - не знал никто, быть может, только Всевышний, но Ким не верил в Бога, чтобы отдавать ему роль смотрителя.
За шевелением последовали тишина, тяжелое дыхание в шею и, наконец, болезненный стон. Хичоль закрыл глаза, претворяясь спящим, дабы не выдать своего состояния заинтересованности и страха. Глубоко в душе он наслаждался теми секундами, что ему были подарены для запечатления ощущений, которые испытывают люди, просыпаясь в объятьях любимого или любимой. Тепло, неосознанная нежность, осторожность, набор китайских ругательств. Нет. Пожалуй, последнее в эту картинку вовсе не вписывалось. Как и то, с какой скоростью пропала обнимающая рука, владелец которой буквально подскочил с нагретого места и принялся метаться по комнате, собирая разбросанные вещи, ругая себя сквозь стиснутые зубы и продолжая поливать алкоголь отборным матерком.
- Сбегаешь от ответственности? – не оборачиваясь, придавая голосу равнодушие, выдал свое вовсе не спящее состояние Хичоль. Он отчетливо услышал, как ахнул китаец, роняя ремень, пряжка которого тут же звякнула об пол, со звоном принося новый приступ головной боли. Молодой человек не мог больше притворяться, осознавая, что вот сейчас друг уйдет, и тогда он потеряет его навсегда. А этого допустить он просто не мог. – Обесчестил – женись, - с сарказмом заметил он.
- Хи, я… - охрипшим голосом попытался возразить Ханни, но был остановлен лишь одним движением руки.
Хичоль потянулся к выключателю ночника, попутно делая глубокий вздох, загоняя внутреннюю грозу в непроницаемую капсулу, пряча ее как можно глубже, и переворачиваясь на другой бок. Весь его вид говорил скорее о веселости, нежели о переживаниях, которые разъедали его изнутри. Все потом. Когда останется один. Сейчас главное было удержать растерянного младшего хотя бы на пару минут, чтобы сгладить ситуацию. Если ее вообще можно было сгладить.
- Мы… то есть я… - снова попытался хоть как-то оправдаться мужчина, стараясь подобрать слова. Но они, как назло, ускользали, точно вода сквозь пальцы, застревая где-то в глотке. А пристальный взгляд и чересчур язвительная ухмылка совсем не помогали, скорее наоборот – пугали своей нелепостью в данную минуту.
- Да брось ты, - засмеялся Ким, откидываясь назад на подушки, внутренне содрогаясь от собственного поведения. Шрам заныл, неожиданно давая о себе знать. Руки сами потянулись к одеялу, накрываясь им по грудь, скрывая недоступное от постороннего взгляда. Он был в некотором роде рад, что вчера у китайца не возникло лишних вопросов, когда его холодные пальцы сорвали мешающую повязку. – Мы всего лишь помогли друг другу, - пожал плечами старший, разглаживая невидимые складки на однотонном хлопке.
Розоватый материал приятно обволакивал тело, вбирая в себя часть его температуры. Глупо было бы полагать, что такая утонченная натура, как Ким Хичоль, предпочитает шелк. В кругу лаборатории, которой он негласно заведовал, ходили шуточки по поводу женственности столь молодого начальника. Но это вовсе не значило, что и женский вкус был частью его. В конце концов, он оставался мужчиной, не смотря на внешние данные. Злые языки даже поговаривали, что свое место кореец получил скорее благодаря покровительству кого-то из профессоров исследовательского института, к которому лаборатория примыкала. А за покровительство, как известно, приходится платить. Только самые приближенные знали, каково это было возглавить лабораторию в 25, отдаваясь ей полностью и без остатка, забывая про выходные, сон и даже еду. Но Хичоль стремился к выполнению своей мечты. И он был практически близок к этому.
- Помогли друг другу? – монотонно повторил Хан Ген, вызывая на лице старшего еще более широкую улыбку. Напуганный, китаец сейчас больше походил на выпавшего из гнезда птенца, который и взлететь не мог, но и оставаться на земле не хотел. Беспомощный. Милый. Тот, каким впервые он вошел в комнату общежития.
- Ханни, - мягко позвал Ким, хлопая по месту рядом с собой, куда по привычке ведомый, тут же опустился младший, не отводя взгляда от лица своего хена. – Если тебя не устраивает такая формулировка, то пусть это будет, скажем, алкоголь. Последняя бутылка была явно лишней, - усмехнулся он, наблюдая, как друг ложится на подушку, все еще прижимая к себе свою одежду, будто она могла защитить его от произошедшего. Но прошлое, как известно, изменить нельзя. Повернуть время вспять задача непосильная даже для тех чудаков, стремящихся изобразить машину этого самого времени.
- То, что случилось между нами, никоим образом не должно повлиять на дружбу, которая так долго нас связывала. Понимаешь? – уже более серьезно заметил Хичоль, придвигая к себе китайца и осторожно, практически не касаясь, обнимая его. Последний подался вперед, отпуская, наконец, ненужные тряпки и обнимая в ответ, утыкаясь носом куда-то в плечо старшего.
- Но ведь это измена, - глухо прошептал он, цепляясь за разделяющее тела двух парней одеяло. Или цеплялся за действия, чтобы найти хоть какое-то оправдание, скинув часть своей вины, так яро глодающей его до самого костного мозга.
- Не принимай все близко к сердцу. К тому же, - рассмеялся Хичоль, - это моя задница пострадала, а не твоя. И если она утром будет болеть, ты отвозишь меня на работу.
Хан Ген прикрыл глаза, чуть заметно улыбаясь, позволяя себе успокоиться, поверить в слова старшего. Ведь он никогда ему не врал. А значит, случившееся действительно ничего не значит, и они могут спокойно забыть об этом, как о дурном, но все же приятном сне.
Он уже не видел, да и не чувствовал, как лицо Ким Хичоля исказилось от боли – надежная капсула лопнула, добавляя новых осколков, врезающихся в плоть, выпуская усилившуюся бурю сильнейших эмоций. Они одна за другой, точно призраки, проходили сквозь все тело, оставляя за собой неприятный холодок, сковывающий любое движение. Ветер, любопытный свидетель, снова пришел в движение, срывая с подбородка корейца капельки не прошеных слез, чтобы унести их с собой, подальше от задремавшего мужчины, так и не догадавшегося о главной тайне, так и не вспомнившего произнесенных в порыве страсти слов.