Очередная работа в порядке бреда... да, я люблю писать бред. Бред - наше все.
Автор: KettyNiki
Бета: нет, но очень нужна
Фэндом: Super Junior
Персонажи: Ким Хичоль, Хан Ген, Шивон, Мэй
Рейтинг: R (пока так)
Жанры: Гет, Слэш (яой), Романтика, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе написания
Дисклеймер: герои принадлежат сами себе и, если уж на то пошло, SMe. Моя только Мэй.
Описание: Один из них просто хотел ребенка. Второй - любил первого настолько, что готов был пойти против природы. Но желания ведь так просто не исполняются? И десять лет не такой уж и большой срок для кровоточащего сердца, когда рядом с тобой есть кто-то очень близкий?
Публикация на других ресурсах: Запрещаю.
От автора: 1. Не люблю AU, в которых все, так сказать, простые люди, но как-то не давала покоя мне эта идея.
2. Не стоит воспринимать всерьез некоторые моменты. Давайте просто представим, что такое возможно.
3. Сначала была идея, потом название и только к концу - текст первой главы появился.
4. СА - ленивая пятая точка. Пишет медленно, с трудом. Пинки приветствуются так же, как и комментарии.
5. Нужна бета. Очень нужна, а то я что-то сама в тексте собственном путаюсь.
6.Рейтинг может измениться, хотя НЦ я явно писать не буду, ибо не умею этого делать.
7.Гет тут чисто номинальный. Просто упоминание.
Вроде все...
С уважением, Никки
Временная обложкаПролог Жизнь – это далекий (а иногда очень короткий) путь от настоящего к будущему, оставляющего где-то позади нелегкое, печальное или наоборот счастливое прошлое. Уходят слезы, меркнут улыбки, врезаясь в память добрыми, грустными и просто всевозможными воспоминаниями.
Путь – это дорога. Извилистая, с ухабами и выбоинами, покрытая асфальтом или грязью выгоревшего песка. Она уходит в даль, куда-то за хмурящийся горизонт, чтобы однажды достигнуть конечной точки, от которой пойдет новая тропинка в неизведанное.
Дорога – это полоса. Кто-то делит ее на белые и черные, единицы смешивают, утверждая, что полосы могут быть только серыми, бездушными и однообразными.
Полосы – это линии. Прямые, ломанные, параллельные, пересекающиеся друг с другом. Их миллиарды – по числу живых существ, что обитают на нашей (а быть может и не только) красивой голубой планете.
Каждая линия – чья-то судьба. Мы так часто задаемся вопросом: творим ли мы ее сами или же все давным-давно прописано высшими силами? Кто-то плывет по течению, позволяя всему идти своим чередом. Кто-то сломя голову мчится напролом, стараясь опередить ход времени, чтобы доказать себе и окружающим, что все зависит только от конкретного человека и его желаний. Линии имеют свойства пересекаться, образуя яркие, переливающиеся полосы, так похожие на радугу.Глава 1 Пронзительный звонок раздался в просторной квартире, отражаясь от зеркальных поверхностей шкафов и журнального столика, так не вовремя перекочевавших в совмещенную с прихожей гостиную. Из-за такой незначительной мелочи перезвон казался оглушающим, пронзающим воздух и наполняющим его раздражающими волнами, вскоре достигающими светлой спальной комнаты, пробираясь через узенькую щель под дверью. Странно, наверное, это – закрываться на ночь в собственной комнате, расположенной в холостяцкой квартире, куда редко ступает чья-то посторонняя нога. Причем закрываться надежно – на встроенный в дверь замок, который при даже огромном желании открыть снаружи было невозможно из-за вставленных в замочную скважину бумажек. Для хозяина выполнить своего рода ритуал по отсеканию от реального мира за стенами пропитанного только им самим помещения, было делом автоматизированным, обязательным, а может и просто привычным. Кто-то ещедетстве сказал, что двери способны защитить не только от физического воздействия, но и от эмоциональной нестабильности. Вот и по сей день это срабатывало.
Но вернемся к звонку, так некстати прозвучавшему в практически вакуумной тишине. Он повторился трижды, приводя маленькие встроенные колокольчики в движение, создавая все новый шум, который и разбудил молодого человека, уютно устроившегося на своей кровати с книгой в руках и наушниками в ушах. Не самая удобная поза для сна. Особенно если учесть тот факт, что все остальное свое время мужчина проводит в не менее замысловатых позициях. Тихий болезненный стон стал вторым звуком, отчетливо прозвучавшем в помещении, следом увлекая за собой не малую часть запаса корейской ненормативной лексики. Мужчина подскочил с мягкого матраца, роняя книгу на ногу, путаясь в проводах и практически падая назад, успевая лишь упереться на руки, неестественно выгибаясь. Затекшие ноги и шею неприятно покалывало под кожей. Они напрочь отказывались слушать своего хозяина, давая возможность прийти в себя после непродолжительного сна, в котором он, кажется, снова успешно завершил самое грандиозное исследование в своей жизни.
Конечно, вечно продолжаться подобная поблажка не могла, а в дверь уже буквально долбились, и, судя по грохоту и недовольному пыхтению за стенкой соседей, явно ногой.
- Да иду я уже! – Хриплый ото сна голос противно резал слух, изменяя представление о проведенном перед этим вечере и количестве выпитого.
Тихие шлепающие шаги босых ног смешно указали путь владельца квартиры до двери комнаты, где один раз щелкнул замок, позволяя выбраться из своего маленького мирка, огороженного от постороннего вмешательства; следом они же проследовали через гостиную к входной двери, распахивая ее для нежданного гостя.
- Неужели, - с сарказмом протянул молодой человек, явно восточной наружности, с неким умиленим смотря на своего друга. Уж очень редко он представал перед ним вот таким домашним, растрепанным, с торчащими в разные стороны волосами и заспанными глазами, которые сейчас действительно были похожи на корейские. Нет, конечно же, Хан Ген, а именно так звали мужчину, завалившегося в чужую квартиру, мягко оттолкнув от прохода некогда соседа по комнате в общежитии, питал дружескую нежность к хозяину квартиры. Он даже с неким снисходительном терпел его замашки, женственность образа и невыносимый характер. Единственным, что всегда смущало и вводило в состояние ступора, были глаза Ким Хичоля – карие, вечно блестящие и такие огромные, словно он и не был корейцем вовсе.
Быть китайцем, дружить с корейцем и при этом всем жить чуть ли не в самом центре Токио, было как-то необычно, но гость с легкостью совмещал это. Мужчины познакомились еще в университете. Ханни, как любил звать его Хичоль, только-только прибыл в Японию, согласившись на какой-то там обмен. Хорошие рекомендации, полное отсутствие знаний языка и стремление стать лучшим архитектором в мире – это был отменный коктейль. Его оставалось лишь хорошенько взбить и добавить взбалмошного соседа, умудрившегося занять целое помещение, предназначенное для четверых студентов, единолично. Хан Ген даже не сразу понял, почему так сочувственно посмотрели на него в канцелярии, где ему пришлось заполнить несколько десяткой бланков, при этом исхитрившись сделать это на японском. Но все встало на свои места, когда первым, что встретило его на пороге нового жилища, был отборный корейский мат, которого, по понятным причинам, парень не понял; а вот пролетевший мимо тапок был отличным доказательством того, что ему придется явно не сладко. И толи звезды в этот вечер как-то по-особенному были расположены, толи домашняя обувь обладала какими-то волшебными свойствами, но два студента, встретившись взглядом, поняли друг друга без слов.
Хотя, скорее всего, тогда дело было в самом обычном везении китайца. Иногда окружающим казалось, что у него могущественный ангел-хранитель, который не только помогал ему в сложных ситуациях, но и выводил под белы рученьки из любых переделок. Ему везло во всем, кроме одного…
- Пришли результаты теста, - скептически заметил Хан Ген, усаживаясь на широкий диван, заваленный какими-то цветастыми подушками, подаренными им же для внесения в холостяцкую квартиру красок и маломальского уюта.
Хичоль с шумом захлопнул дверь. От былой сонливости не осталось и следа. Лицо его выражало предвкушение и беспокойство одновременно. Он и сам не знал¸ какой результат его расстроит больше. И тот и другой были болезненными – один с эгоистичной точки зрения, а другой из-за банального переживания за друга.
- Представляешь, я так надеялся… - Усмешка китайца вышла злой и неправдоподобной. Он уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. – Снова аут. Снова отрицательный, - приглушенно выдал он, а потом залился смехом. Да таким, что по телу старшего пробежали мурашки, щекоча кожу спины неприятным холодком. – Я же не так много прошу, правда?
- Ханни, - осторожно позвал Хичоль, опускаясь на диван рядом с другом, касаясь его плеча своей рукой. Длинные пальцы сжали кость, привлекая к себе внимание и явно оставляя красные отметины. – Откуда это отчаянье? – как можно более шутливо спросил он, стараясь держать лицо «вечно недовольной стервотины» и скрыть сквозящее в каждой букве волнение.
- Два года – разве это не та самая отправная точка, когда можно позволить себе поистерить? – в тон ему ответил младший, резко отнимая лицо от ладоней и устремив взгляд на друга.
- Это не значит, что вы не можете попробовать что-то еще, - настойчиво возразил Ким, поднимаясь в дивана и направляясь в сторону кухни, даже не удосужившись позвать Хан Гена за собой. Тот и так все понял и последовал его примеру.
- Ты знаешь, что я против постороннего вмешательства в природу.
- То есть мою работы ты называешь обычным посторонним вмешательством в природу? – возмутился мужчина. Для пущего эффекта ему не хватало только топнуть босой ножкой.
- Хен, я не хотел тебя обидеть, - тут же спохватился гость, переходя на корейские традиционные обращения, прекрасно зная слабость старшего к этому. Хичолю ничего не оставалось, как сдаться и приняться готовить кофе по особому рецепту.
- Ханни, мы помогаем людям. Или, во всяком случае, пытаемся помочь им, обходя запреты и несовершенство природы, - в который раз напомнил Хиним, даже не оборачиваясь к собеседнику. Работа всегда была для него немного болезненно и в то же время такой любимой темой. Генная инженерия шла вперед семимильными шагами, и он был просто счастлив, что является частью этого.
- Я хочу, чтобы это был мой ребенок, понимаешь? Мы два здоровых взрослых человека в репродуктивном возрасте. Я не понимаю, что не так, - в словах мужчины снова послышались нотки отчаянья. – Такими темпами я скоро приму веру и обвенчаюсь, чтобы иметь хоть какое-то оправдание…
- Вот только давай без фанатизма, - поморщился Хичоль, заканчивая с кофе и разливая его по небольшим белоснежным чашечкам. – Атеизм – это не повод природе, - нарочито выделил последнее слово он, - поступать с вами подобным образом.
Белый фарфор прекрасно контрастировал с глянцевой черной поверхностью кухонного стола, создавая оригинальную композицию, дополненную плетеной вазочкой с фруктами. Резкий запах корицы кружил голову, щекотя рецепторы, но принося с собой успокоение. Хан Ген до сих пор не знал, что именно добавлял его друг в кофе, но каждый раз он был благодарен ему за минуты успокоения. Напиток приятно обжигал горло, оставляя на языке странный привкус. Ритуал распития кофе проходил в полнейшей тишине, сопровождаемой позвякиванием донышка кашки о такое же блюдце.
- Вы делали тест, о котором я тебе говорил? - спустя ровно пятнадцать минут первым заговорил Хичоль, обхватывая чашку изящными пальцами.
- Нет, - отрицательно покачал головой китаец, все еще находясь на гране реальности и особого мира, созданного руками хозяина квартиры. – Я слишком устал от этого всего. Клиника вызывает во мне уже не самые приятные впечатления.
- Так смените врача, клинику, сделайте тест на совместимость, в конце концов. У всего есть объяснение, а значит и обойти запреты можно, если знать в чем корень проблемы, - не вытерпев равнодушия в голосе Ханни, Хичоль подскочил с места, начиная метаться по кухне, смешно жестикулируя и совсем не замечая этого.
Хан Ген вздохнул и поднял на него взгляд, наблюдая за хрупкой фигуркой. Кореец так переживал за него, что это вызывало чувство собственной беспомощности, усиливающееся стократ, когда старший опустился на пол, прислонившись к дверцам шкафчиков. Отказываться от помощи было глупо, но принципы не позволяли переступить через себя, наступить на горло собственным понятиям о жизни и представлениям о правильности существования в этом мире.
- Хи, - китаец тихо позвал друга, заставляя того посмотреть на себя. – Я знаю, что в твоих запасах найдется несколько бутылочек отменного пойла… Не поделишься? – Состроил он страдальческую мордочку, отказать которой было просто невозможно.
Ким лишь протянул руку, чтобы открыть одну из дверок и выудить оттуда несколько бутылок из темного стекла, увитую оригинальной этикеткой с серебристыми буквами. Глава 2Глава 3Глава 4Глава 4