23.12.2013 в 13:23
Пишет SES2013:Фанфик [Простые слова] для KettyNiki
Название: Простые слова
Автор: metafictionally
Перевод от: Secret Santa
Пейринг: Исин/Сехун
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Для кого: KettyNiki по заявке: Исин/Кенсу; СуХо/Чондэ; Чанёль/Сехун; Исин/Сехун. Любой жанр, кроме омегаверса; любой рейтинг
В результате случайного стечения обстоятельств все в ЕХО прознали, что самый простой способ заставить Исина на коленях умолять о пощаде (образно выражаясь) – легонько подуть ближе к основанию его шеи.
В результате случайного стечения обстоятельств все в ЕХО прознали, что самый простой способ заставить Исина на коленях умолять о пощаде (образно выражаясь) – легонько подуть ближе к основанию его шеи. И то злосчастное интервью было тут вовсе ни при чем – Бэкхён пользовался этим приемом и раньше, когда ему хотелось за что-то отомстить Исину, и даже Ифань проделывал этот фокус пару раз, будучи уже совсем не в состоянии сладить с ним.
Исин ничего не имел против. Он мог перетерпеть это томительное ощущение ползущих по коже мурашек и дрожь, бегущую по позвоночнику, ради забавы своих одногруппников, детского восторга, которым загорались их лица, когда он начинал игриво просить о пощаде.
- Хён такой добродушный, - как-то сказал ему Бэкхён, ослабляя хватку после одного особенно жестокого покушения на шею Исина. – Будь на твоем месте Чанёль, он бы основательно надавал мне по щам за такое, но ты позволяешь мне забавляться с тобой.
- Что я тебе, игрушка что ли? – со смехом спросил Исин, мягко высвобождаясь из кольца его рук.
Но вот в чем проблема: с Сехуном все было иначе. Бэкхён, Ифань и, может быть, даже Чанёль могли творить что угодно – Исин и бровью не поведет, палец о палец не ударит.
Когда Сехун пытался проделать все то же самое, глубоко внутри Исина разгоралось, закипало и бурлило странное раздражение, и ему приходилось сдерживаться, чтобы не отпихнуть младшего от себя. Это было совсем на него не похоже, и Исин это ненавидел: ненавидел себя за эти реакции, незнакомые ему эмоции, совершенно непохожие на те, что его учили контролировать перед дебютом. Раздражение на одногруппника – да, пожалуйста, но что за непонятная глухая досада? Исин был совершенно сбит с толку, но ему не хотелось показывать свое особое отношение к кому бы то ни было, поэтому с улыбкой позволял Сехуну дразнить себя и дальше, надеясь лишь, что это странное бурление внутри никогда не достигнет точки кипения и не хлынет через край.
Когда Исин впервые увидел Сехуна, тот был еще долговязым мальчишкой, как раз пережившим подростковый скачок роста и путающимся в непривычно длинных конечностях. Он был робким и лишь украдкой бросал на Исина взгляды из-под густой челки, спадавшей на глаза – как если бы ему очень хотелось внимания старшего, но в то же время он пугался одной только мысли об этом. Как будто бы Исин мог его не заметить. Как будто бы этого можно было избежать.
Но даже в том возрасте Сехун уже здорово танцевал. Исин безоговорочно признавал, что было что-то в движениях его тела, что так и манило взгляды. Конечно, Сехун не был Ким Чонином, который был просто рожден для танцев, но все же… он был хорош.
Уже тогда Сехун прочно обосновался в мыслях Исина.
Как-то раз, еще в то время, когда дебют только маячил на далеком горизонте, в ранний предрассветный час Исин наткнулся на Сехуна в одном из тренировочных залов. Музыка играла едва слышно, чтобы не беспокоить никого в столь неурочное время. Сехун явно тренировался здесь всю ночь, но не выказывал никаких признаков изнеможения. Исин бы на его месте уже давно свалился бы от усталости.
- Эй, - позвал Исин, постучав костяшками пальцев по дверному косяку, чтобы привлечь внимание. – Пора закругляться.
Сехун обернулся не сразу – он закончил связку в танце, прежде чем развернуться к Исину. Мокрая челка прилипла ко лбу, и, честно говоря, его вид не производил впечатления, но Исину это было как-то приятно знакомо – он и сам порой выглядел не лучше, а то и хуже.
- Как ты нашел меня?
- По счастливой случайности, - пожал плечами Исин. – Спросил у Чунмёна, где ты можешь быть, и он ответил, что существует большая вероятность найти тебя здесь.
Хоть до дебюта было еще далеко, Чунмён уже начинал вживаться в роль лидера, в которой поначалу, когда их только собрали вместе, чувствовал себя в крайней степени неловко. Теперь же он приучился присматривать за своими подопечными, пересчитывать всех по головам по приезду в общежитие. И все же из-под его надзора вполне можно было ускользнуть – видимо так Сехун и оказался здесь.
- О, - тот выключил музыку, и наступившая тишина, казалось, резонировала от голых стен. – Я не хотел причинять никому неудобства, просто…
Он мог ничего не говорить – Исин и так все прекрасно понимал. Сейчас в жилах пульсировало одно лишь желание быть лучшим, быть достойным того, что ожидало их впереди, ради чего они все так долго и упорно трудились. Исин сам был иностранцем, прожившим в Сеуле четыре года и все еще коряво изъяснявшимся на корейском, ему еще было к чему стремится и что показать. А вот Сехун – драгоценный, но не отшлифованный пока камешек; человек, которого взяли за красивое личико, только сейчас с неохотой разглядевший в себе искорку, привлекшую внимание агентов по рекруту.
Исин взял Сехуна за запястье – слишком тонкое. Он сделал себе мысленную пометку проследить за его питанием.
- Пошли домой.
Сехун снова сделал это на фестивале в Пекине: наклонился слишком близко, вторгаясь в зону личного пространства Исина, чтобы прошептать ему что-то на ухо. И дело вовсе не в шепоте, а в том, как дыхание Сехуна щекотало шею – Исин весь съежился и отстранился, даже не дослушав до конца.
И снова это непонятное клокочущее чувство зародилось где-то в низу живота, и Исин не мог найти себе места: почему это произошло именно здесь, на церемонии награждения, под пристальным и неусыпным взором тысяч людей. Он не знал на кого злился больше в этот момент – на себя или на Сехуна. Судя по всему, все его эмоции отчетливо проступили на лице, потому что Сехун оборвал сам себя на полуслове и заглянул ему в глаза, не переставая улыбаться (никогда не стоит забывать о камерах), но Исин прекрасно видел, что ни о какой искренности в этой улыбке не могло быть и речи.
Если бы он только мог объясниться, сказать, что дело вовсе не в Сехуне или ком-то еще, но нужные слова никак не приходят в голову, особенно сейчас, когда вокруг столько людей.
Весь оставшийся вечер Сехун разговаривал с Исином только по необходимости и по возможности сторонился его, так, чтобы это не было заметно со стороны, но Исин все прекрасно замечал. Не было ничего удивительного в непроницаемой маске Сехуна, но остро не хватало прикосновений к запястьям, пиханий коленками в моменты, когда они сидели рядом. Сехун никогда не забывал о позировании на публику, но все же излишне тяготел к прикосновениям. Теперь же он от них уклонялся, и Исину было больно это видеть.
Позже, в отеле, Сехун выловил его в коридоре перед дверью в номер Исина. Раньше тот не раз сетовал на то, что им ни разу не выпала возможность жить в одной комнате, а сейчас он был этому даже рад. Сехун медлил, застыв в нерешительности в метре от Исина и сжав руки в кулаки в карманах пижамных штанов.
Как будто бы Исин мог этого не заметить.
- Хён, - казалось, неуверенность смягчала и без того мягкий голос Сехуна. – Ты злишься на меня?
Исин прекрасно понимал, откуда у него могли взяться подобные мысли. Иногда ему все же плохо удавалось скрывать раздражение, с которым он отстранялся от Сехуна – с другими такого не бывало. Как будто бы он выделял его среди остальных не в самом хорошем смысле этого выражения, что, конечно же, было неправдой, но Исин не знал, как сказать ему это.
- Нет, - ответил он, качая головой. – Я не злюсь на тебя.
- Но тогда…
Однако дальнейшие слова так и не слетели с губ Сехуна. Он смотрел на Исина так, словно хотел объяснений, а тот не знал, стоит ли говорить что-то еще. Наверное, стоило его подбодрить, заверить, что все хорошо, и попробовать хоть как-то объясниться, ведь Сехун этого определенно заслуживал, но у Исина со словами было также плохо, как и у Сехуна. В конце концов, тот просто тихонько вздохнул и отвернулся. Маска непроницаемости на его лице, которую Исин считал очаровательной, теперь скорее напоминала запертую дверь.
- Спокойной ночи, хён, - прошептал Сехун.
Он уже практически скрылся за углом, когда Исин, наконец, опомнился:
- Спокойной ночи, Сехун.
В одну из ночей где-то в том перерыве длиною с год между MAMA и Wolf, зайдя в ванную комнату, Исин обнаружил за дверью Сехуна, свернувшегося клубочком у холодной кафельной стенки. Он не плакал – Сехун взял себе за правило по возможности не выказывать своих слабостей перед другими участниками группы – но по тому, как были напряжены его плечи, было понятно, что ни о каком «в порядке» не могло быть и речи.
Исин ничего не сказал, просто присел рядом, плечом к плечу и положил руку ему на колено.
Пусть и не сразу, но спустя какое-то время Сехун начал обмякать, и вскоре он уже прижимался к Исину, положив голову ему на плечо. Его дыхание также постепенно выравнивалось, и вот он уже переплел свои пальцы с пальцами Исина – простой, но интимный жест, от которого у Исина все сжалось внутри.
Никто не проронил ни слова. Ни когда Исин встал и протянул руку Сехуну, ни когда он провожал его до комнаты и даже ни тогда, когда их взгляды весьма красноречиво встретились в полутьме коридора. Слова были не нужны, Исин все равно никогда особо не умел с ними обращаться, поэтому он просто отправил Сехуна спать, легонько прикоснувшись к его плечу. На следующий день все вернулось на круги своя.
Кажется, именно с тех пор в Исине начали бурлить эти чувства.
Исин вовсе не идиот. Он прекрасно понимал, что бы это все могло значить.
Когда-то давно (по ощущениям, так уже в прошлой жизни) Исин уже был влюблен, ну что-то вроде. Он часто чувствовал приливы жара, обжигавшего внутренности и порождавшего клубы пара, который заполнял его всего до краев. Эти ощущения были не полностью идентичны тому, что он испытывал, находясь рядом с Сехуном, но все же разница была совсем незначительной. Исин знал, что ему стоило бы дать наконец четкое определение своим ощущениям от прикосновений Сехуна.
Вот только ему совершенно не хотелось этого делать, потому что все было отнюдь не так просто, как могло бы показаться со стороны. Сехун любит его как хёна. И все на этом.
Может, конечно, и нет, но Исин всеми силами старался избежать размышлений о подобной возможности.
И все же, это не может продолжаться вечно.
Возвращение в Сеул прошло в неуютной, давящей атмосфере. Сехун порой порывался что-то сказать с этой своей полуулыбкой, а потом, опомнившись, вновь замыкался в себе. Исин ненавидел это, ненавидел даже больше чем то, как все закипало внутри от ощущения дыхания Сехуна на шее.
В жизни Исина было множество вещей, ради которых он был готов из кожи вон лезть: работать до полного изнеможения в тренировочных залах, на вокальных репетициях и уроках корейского, выкладываться на все сто процентов на сцене. Это были вещи, которые он желал так отчаянно и так сильно, что просто был готов вцепиться всеми зубами и никогда не отпускать.
Но с некоторыми вещами все могло быть иначе – как например с его девушкой из Чанши – Исин просто не держался за них так же крепко. То были вещи, от которых он был готов отказаться, пожертвовать во имя чего-то другого. В большинстве своем он не жалел о своем выборе, кроме отдельных случаев.
Исину бы не хотелось, чтобы Сехун попал под вторую категорию.
И снова он нашел Сехуна в тренировочном зале поздним вечером, когда работа по расписанию уже закончилась, и ребята остались предоставленными самим себе. Сехун отрабатывал хореографию их новой песни, но Исину было прекрасно видно, что парень не особо старался: движения были какими-то вялыми, ни следа былой отточенности и выверенности.
- Ты танцуешь без души, - заметил Исин, зайдя внутрь и притворив за собою дверь.
Сехун посмотрел на него через отражение в зеркале, его взгляд был совсем тусклым и потухшим.
- Да, возможно, - пожал плечами он.
Музыка продолжала играть, но Исин едва слышал ее сквозь шум своих собственных мыслей.
- Некоторые вещи стоят того, чтобы отдавать им всего себя, - он заставил себя пересечь зал и встать рядом с Сехуном, задевая его плечом. – Несмотря ни на что.
Некоторые вполне определенные вещи. То, что действительно важно.
- Сехун, я вовсе не злюсь на тебя, - Исин не мог пересилить себя и посмотреть Сехуну прямо в глаза и только ловил его слегка озадаченный и удивленный взгляд в отражении зеркала. – Я вообще не могу припомнить, чтобы хоть раз в жизни злился на тебя.
- Тогда…
И снова невысказанный вопрос повис-затаился на кончике языка Сехуна. Исин положил руки ему на плечи.
- Спрашивай.
- Тогда почему ты от меня вечно шарахаешься, хотя я не делаю ничего такого, чего бы не делали другие?
Миллион возможных вариантов ответа на этот вопрос вспыхнули в голове Исина, и он задумчиво перебирал их один за другим, пока наконец не нашел тот, в котором таилось зерно истины.
- Потому что, - ровным тоном произнес он, - все остальные просто забавляются.
Сехун нахмурился.
- Все остальные просто забавляются, - повторил Исин, встречаясь взглядом с отражением Сехуна. – А я не хочу, чтобы для тебя это тоже было просто забавой. Я хочу, чтобы для тебя это было чем-то большим, понимаешь?
В последовавшем после этого молчании музыка буквально разрывала перепонки. Исин прямо видел тот момент, когда мозаика сложилась в голове Сехуна, когда все наконец прояснилось.
- Хён, - только и сказал он. Сердце Исина ухнуло куда-то в район плинтуса.
- Прости, я не должен был вот так вот вываливать это на тебя. Ты ни в чем не виноват.
- Нет, - в глазах Сехуна все еще отражались потрясение и шок. – Нет, но… хён…
- В любом случае, это никак не повлияет на наши рабочие взаимоотношения…
- Нет, хён, ты совсем дурак, да? – на лице Сехуна наконец проступило что-то помимо явного потрясения – некое безрассудное отчаяние, хотя, конечно, Исин мог и ошибаться в своих интерпретациях, учитывая складывающуюся ситуацию. – Полный идиот! Просто… помолчи маленько?
Исин удивленно моргнул, и в следующий момент он уже оказался в объятиях Сехуна, почти что утыкаясь ему носом в ухо. Если он думал, что нет ничего ужаснее на свете, чем ощущать дыхание Сехуна на своей шее, то он ошибался. Тепло тела Сехуна, аромат его кожи, смешанный с запахом пота – вот где была настоящая мука.
- Сехун…
Тот легонько поцеловал его в линию челюсти.
- Я тоже, хён. Я тоже не хочу, чтобы это все было просто забавой.
А потом они целовались, и Исин такого себе даже представить не мог, но все это происходило наяву. Губы Сехуна были теплыми и сухими, его руки сжимали талию Исина – такие здоровые, и когда только Сехун успел так вырасти? Кипящее чувство в низу живота вернулось, но теперь оно больше не действовало на нервы, не вызывало желания оттолкнуть, только не сейчас, когда Сехун целовал его до беспамятства.
- О, - только и смог выдохнуть Исин, когда они наконец, тяжело дыша, отлепились друг от друга. – Так значит…
- Да, - кивнул Сехун. – Именно так.
Он почему-то вновь казался робким и нерешительным, поэтому Сехун взлохматил пятерней его и так спутанные волосы и вновь прильнул для поцелуя, тщательного и глубокого. Обвивая руки вокруг шеи Сехуна, Исин подумал, что это как раз то, от чего он никогда не сможет отказаться и просто отпустить.
За это он будет держаться, чего бы это ему не стоило.
URL записиНазвание: Простые слова
Автор: metafictionally
Перевод от: Secret Santa
Пейринг: Исин/Сехун
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Для кого: KettyNiki по заявке: Исин/Кенсу; СуХо/Чондэ; Чанёль/Сехун; Исин/Сехун. Любой жанр, кроме омегаверса; любой рейтинг
В результате случайного стечения обстоятельств все в ЕХО прознали, что самый простой способ заставить Исина на коленях умолять о пощаде (образно выражаясь) – легонько подуть ближе к основанию его шеи.
and so the next morning
please send me candid photos of the sea
i like the wind in my hair
and the falling rain, and the view from here
claire guo, "the next morning"
please send me candid photos of the sea
i like the wind in my hair
and the falling rain, and the view from here
claire guo, "the next morning"
В результате случайного стечения обстоятельств все в ЕХО прознали, что самый простой способ заставить Исина на коленях умолять о пощаде (образно выражаясь) – легонько подуть ближе к основанию его шеи. И то злосчастное интервью было тут вовсе ни при чем – Бэкхён пользовался этим приемом и раньше, когда ему хотелось за что-то отомстить Исину, и даже Ифань проделывал этот фокус пару раз, будучи уже совсем не в состоянии сладить с ним.
Исин ничего не имел против. Он мог перетерпеть это томительное ощущение ползущих по коже мурашек и дрожь, бегущую по позвоночнику, ради забавы своих одногруппников, детского восторга, которым загорались их лица, когда он начинал игриво просить о пощаде.
- Хён такой добродушный, - как-то сказал ему Бэкхён, ослабляя хватку после одного особенно жестокого покушения на шею Исина. – Будь на твоем месте Чанёль, он бы основательно надавал мне по щам за такое, но ты позволяешь мне забавляться с тобой.
- Что я тебе, игрушка что ли? – со смехом спросил Исин, мягко высвобождаясь из кольца его рук.
Но вот в чем проблема: с Сехуном все было иначе. Бэкхён, Ифань и, может быть, даже Чанёль могли творить что угодно – Исин и бровью не поведет, палец о палец не ударит.
Когда Сехун пытался проделать все то же самое, глубоко внутри Исина разгоралось, закипало и бурлило странное раздражение, и ему приходилось сдерживаться, чтобы не отпихнуть младшего от себя. Это было совсем на него не похоже, и Исин это ненавидел: ненавидел себя за эти реакции, незнакомые ему эмоции, совершенно непохожие на те, что его учили контролировать перед дебютом. Раздражение на одногруппника – да, пожалуйста, но что за непонятная глухая досада? Исин был совершенно сбит с толку, но ему не хотелось показывать свое особое отношение к кому бы то ни было, поэтому с улыбкой позволял Сехуну дразнить себя и дальше, надеясь лишь, что это странное бурление внутри никогда не достигнет точки кипения и не хлынет через край.
Когда Исин впервые увидел Сехуна, тот был еще долговязым мальчишкой, как раз пережившим подростковый скачок роста и путающимся в непривычно длинных конечностях. Он был робким и лишь украдкой бросал на Исина взгляды из-под густой челки, спадавшей на глаза – как если бы ему очень хотелось внимания старшего, но в то же время он пугался одной только мысли об этом. Как будто бы Исин мог его не заметить. Как будто бы этого можно было избежать.
Но даже в том возрасте Сехун уже здорово танцевал. Исин безоговорочно признавал, что было что-то в движениях его тела, что так и манило взгляды. Конечно, Сехун не был Ким Чонином, который был просто рожден для танцев, но все же… он был хорош.
Уже тогда Сехун прочно обосновался в мыслях Исина.
Как-то раз, еще в то время, когда дебют только маячил на далеком горизонте, в ранний предрассветный час Исин наткнулся на Сехуна в одном из тренировочных залов. Музыка играла едва слышно, чтобы не беспокоить никого в столь неурочное время. Сехун явно тренировался здесь всю ночь, но не выказывал никаких признаков изнеможения. Исин бы на его месте уже давно свалился бы от усталости.
- Эй, - позвал Исин, постучав костяшками пальцев по дверному косяку, чтобы привлечь внимание. – Пора закругляться.
Сехун обернулся не сразу – он закончил связку в танце, прежде чем развернуться к Исину. Мокрая челка прилипла ко лбу, и, честно говоря, его вид не производил впечатления, но Исину это было как-то приятно знакомо – он и сам порой выглядел не лучше, а то и хуже.
- Как ты нашел меня?
- По счастливой случайности, - пожал плечами Исин. – Спросил у Чунмёна, где ты можешь быть, и он ответил, что существует большая вероятность найти тебя здесь.
Хоть до дебюта было еще далеко, Чунмён уже начинал вживаться в роль лидера, в которой поначалу, когда их только собрали вместе, чувствовал себя в крайней степени неловко. Теперь же он приучился присматривать за своими подопечными, пересчитывать всех по головам по приезду в общежитие. И все же из-под его надзора вполне можно было ускользнуть – видимо так Сехун и оказался здесь.
- О, - тот выключил музыку, и наступившая тишина, казалось, резонировала от голых стен. – Я не хотел причинять никому неудобства, просто…
Он мог ничего не говорить – Исин и так все прекрасно понимал. Сейчас в жилах пульсировало одно лишь желание быть лучшим, быть достойным того, что ожидало их впереди, ради чего они все так долго и упорно трудились. Исин сам был иностранцем, прожившим в Сеуле четыре года и все еще коряво изъяснявшимся на корейском, ему еще было к чему стремится и что показать. А вот Сехун – драгоценный, но не отшлифованный пока камешек; человек, которого взяли за красивое личико, только сейчас с неохотой разглядевший в себе искорку, привлекшую внимание агентов по рекруту.
Исин взял Сехуна за запястье – слишком тонкое. Он сделал себе мысленную пометку проследить за его питанием.
- Пошли домой.
Сехун снова сделал это на фестивале в Пекине: наклонился слишком близко, вторгаясь в зону личного пространства Исина, чтобы прошептать ему что-то на ухо. И дело вовсе не в шепоте, а в том, как дыхание Сехуна щекотало шею – Исин весь съежился и отстранился, даже не дослушав до конца.
И снова это непонятное клокочущее чувство зародилось где-то в низу живота, и Исин не мог найти себе места: почему это произошло именно здесь, на церемонии награждения, под пристальным и неусыпным взором тысяч людей. Он не знал на кого злился больше в этот момент – на себя или на Сехуна. Судя по всему, все его эмоции отчетливо проступили на лице, потому что Сехун оборвал сам себя на полуслове и заглянул ему в глаза, не переставая улыбаться (никогда не стоит забывать о камерах), но Исин прекрасно видел, что ни о какой искренности в этой улыбке не могло быть и речи.
Если бы он только мог объясниться, сказать, что дело вовсе не в Сехуне или ком-то еще, но нужные слова никак не приходят в голову, особенно сейчас, когда вокруг столько людей.
Весь оставшийся вечер Сехун разговаривал с Исином только по необходимости и по возможности сторонился его, так, чтобы это не было заметно со стороны, но Исин все прекрасно замечал. Не было ничего удивительного в непроницаемой маске Сехуна, но остро не хватало прикосновений к запястьям, пиханий коленками в моменты, когда они сидели рядом. Сехун никогда не забывал о позировании на публику, но все же излишне тяготел к прикосновениям. Теперь же он от них уклонялся, и Исину было больно это видеть.
Позже, в отеле, Сехун выловил его в коридоре перед дверью в номер Исина. Раньше тот не раз сетовал на то, что им ни разу не выпала возможность жить в одной комнате, а сейчас он был этому даже рад. Сехун медлил, застыв в нерешительности в метре от Исина и сжав руки в кулаки в карманах пижамных штанов.
Как будто бы Исин мог этого не заметить.
- Хён, - казалось, неуверенность смягчала и без того мягкий голос Сехуна. – Ты злишься на меня?
Исин прекрасно понимал, откуда у него могли взяться подобные мысли. Иногда ему все же плохо удавалось скрывать раздражение, с которым он отстранялся от Сехуна – с другими такого не бывало. Как будто бы он выделял его среди остальных не в самом хорошем смысле этого выражения, что, конечно же, было неправдой, но Исин не знал, как сказать ему это.
- Нет, - ответил он, качая головой. – Я не злюсь на тебя.
- Но тогда…
Однако дальнейшие слова так и не слетели с губ Сехуна. Он смотрел на Исина так, словно хотел объяснений, а тот не знал, стоит ли говорить что-то еще. Наверное, стоило его подбодрить, заверить, что все хорошо, и попробовать хоть как-то объясниться, ведь Сехун этого определенно заслуживал, но у Исина со словами было также плохо, как и у Сехуна. В конце концов, тот просто тихонько вздохнул и отвернулся. Маска непроницаемости на его лице, которую Исин считал очаровательной, теперь скорее напоминала запертую дверь.
- Спокойной ночи, хён, - прошептал Сехун.
Он уже практически скрылся за углом, когда Исин, наконец, опомнился:
- Спокойной ночи, Сехун.
В одну из ночей где-то в том перерыве длиною с год между MAMA и Wolf, зайдя в ванную комнату, Исин обнаружил за дверью Сехуна, свернувшегося клубочком у холодной кафельной стенки. Он не плакал – Сехун взял себе за правило по возможности не выказывать своих слабостей перед другими участниками группы – но по тому, как были напряжены его плечи, было понятно, что ни о каком «в порядке» не могло быть и речи.
Исин ничего не сказал, просто присел рядом, плечом к плечу и положил руку ему на колено.
Пусть и не сразу, но спустя какое-то время Сехун начал обмякать, и вскоре он уже прижимался к Исину, положив голову ему на плечо. Его дыхание также постепенно выравнивалось, и вот он уже переплел свои пальцы с пальцами Исина – простой, но интимный жест, от которого у Исина все сжалось внутри.
Никто не проронил ни слова. Ни когда Исин встал и протянул руку Сехуну, ни когда он провожал его до комнаты и даже ни тогда, когда их взгляды весьма красноречиво встретились в полутьме коридора. Слова были не нужны, Исин все равно никогда особо не умел с ними обращаться, поэтому он просто отправил Сехуна спать, легонько прикоснувшись к его плечу. На следующий день все вернулось на круги своя.
Кажется, именно с тех пор в Исине начали бурлить эти чувства.
Исин вовсе не идиот. Он прекрасно понимал, что бы это все могло значить.
Когда-то давно (по ощущениям, так уже в прошлой жизни) Исин уже был влюблен, ну что-то вроде. Он часто чувствовал приливы жара, обжигавшего внутренности и порождавшего клубы пара, который заполнял его всего до краев. Эти ощущения были не полностью идентичны тому, что он испытывал, находясь рядом с Сехуном, но все же разница была совсем незначительной. Исин знал, что ему стоило бы дать наконец четкое определение своим ощущениям от прикосновений Сехуна.
Вот только ему совершенно не хотелось этого делать, потому что все было отнюдь не так просто, как могло бы показаться со стороны. Сехун любит его как хёна. И все на этом.
Может, конечно, и нет, но Исин всеми силами старался избежать размышлений о подобной возможности.
И все же, это не может продолжаться вечно.
Возвращение в Сеул прошло в неуютной, давящей атмосфере. Сехун порой порывался что-то сказать с этой своей полуулыбкой, а потом, опомнившись, вновь замыкался в себе. Исин ненавидел это, ненавидел даже больше чем то, как все закипало внутри от ощущения дыхания Сехуна на шее.
В жизни Исина было множество вещей, ради которых он был готов из кожи вон лезть: работать до полного изнеможения в тренировочных залах, на вокальных репетициях и уроках корейского, выкладываться на все сто процентов на сцене. Это были вещи, которые он желал так отчаянно и так сильно, что просто был готов вцепиться всеми зубами и никогда не отпускать.
Но с некоторыми вещами все могло быть иначе – как например с его девушкой из Чанши – Исин просто не держался за них так же крепко. То были вещи, от которых он был готов отказаться, пожертвовать во имя чего-то другого. В большинстве своем он не жалел о своем выборе, кроме отдельных случаев.
Исину бы не хотелось, чтобы Сехун попал под вторую категорию.
И снова он нашел Сехуна в тренировочном зале поздним вечером, когда работа по расписанию уже закончилась, и ребята остались предоставленными самим себе. Сехун отрабатывал хореографию их новой песни, но Исину было прекрасно видно, что парень не особо старался: движения были какими-то вялыми, ни следа былой отточенности и выверенности.
- Ты танцуешь без души, - заметил Исин, зайдя внутрь и притворив за собою дверь.
Сехун посмотрел на него через отражение в зеркале, его взгляд был совсем тусклым и потухшим.
- Да, возможно, - пожал плечами он.
Музыка продолжала играть, но Исин едва слышал ее сквозь шум своих собственных мыслей.
- Некоторые вещи стоят того, чтобы отдавать им всего себя, - он заставил себя пересечь зал и встать рядом с Сехуном, задевая его плечом. – Несмотря ни на что.
Некоторые вполне определенные вещи. То, что действительно важно.
- Сехун, я вовсе не злюсь на тебя, - Исин не мог пересилить себя и посмотреть Сехуну прямо в глаза и только ловил его слегка озадаченный и удивленный взгляд в отражении зеркала. – Я вообще не могу припомнить, чтобы хоть раз в жизни злился на тебя.
- Тогда…
И снова невысказанный вопрос повис-затаился на кончике языка Сехуна. Исин положил руки ему на плечи.
- Спрашивай.
- Тогда почему ты от меня вечно шарахаешься, хотя я не делаю ничего такого, чего бы не делали другие?
Миллион возможных вариантов ответа на этот вопрос вспыхнули в голове Исина, и он задумчиво перебирал их один за другим, пока наконец не нашел тот, в котором таилось зерно истины.
- Потому что, - ровным тоном произнес он, - все остальные просто забавляются.
Сехун нахмурился.
- Все остальные просто забавляются, - повторил Исин, встречаясь взглядом с отражением Сехуна. – А я не хочу, чтобы для тебя это тоже было просто забавой. Я хочу, чтобы для тебя это было чем-то большим, понимаешь?
В последовавшем после этого молчании музыка буквально разрывала перепонки. Исин прямо видел тот момент, когда мозаика сложилась в голове Сехуна, когда все наконец прояснилось.
- Хён, - только и сказал он. Сердце Исина ухнуло куда-то в район плинтуса.
- Прости, я не должен был вот так вот вываливать это на тебя. Ты ни в чем не виноват.
- Нет, - в глазах Сехуна все еще отражались потрясение и шок. – Нет, но… хён…
- В любом случае, это никак не повлияет на наши рабочие взаимоотношения…
- Нет, хён, ты совсем дурак, да? – на лице Сехуна наконец проступило что-то помимо явного потрясения – некое безрассудное отчаяние, хотя, конечно, Исин мог и ошибаться в своих интерпретациях, учитывая складывающуюся ситуацию. – Полный идиот! Просто… помолчи маленько?
Исин удивленно моргнул, и в следующий момент он уже оказался в объятиях Сехуна, почти что утыкаясь ему носом в ухо. Если он думал, что нет ничего ужаснее на свете, чем ощущать дыхание Сехуна на своей шее, то он ошибался. Тепло тела Сехуна, аромат его кожи, смешанный с запахом пота – вот где была настоящая мука.
- Сехун…
Тот легонько поцеловал его в линию челюсти.
- Я тоже, хён. Я тоже не хочу, чтобы это все было просто забавой.
А потом они целовались, и Исин такого себе даже представить не мог, но все это происходило наяву. Губы Сехуна были теплыми и сухими, его руки сжимали талию Исина – такие здоровые, и когда только Сехун успел так вырасти? Кипящее чувство в низу живота вернулось, но теперь оно больше не действовало на нервы, не вызывало желания оттолкнуть, только не сейчас, когда Сехун целовал его до беспамятства.
- О, - только и смог выдохнуть Исин, когда они наконец, тяжело дыша, отлепились друг от друга. – Так значит…
- Да, - кивнул Сехун. – Именно так.
Он почему-то вновь казался робким и нерешительным, поэтому Сехун взлохматил пятерней его и так спутанные волосы и вновь прильнул для поцелуя, тщательного и глубокого. Обвивая руки вокруг шеи Сехуна, Исин подумал, что это как раз то, от чего он никогда не сможет отказаться и просто отпустить.
За это он будет держаться, чего бы это ему не стоило.