Sea

[niki-neko]

Автор: KettyNiki
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Исин, Чондэ, Лухан, упоминание - Чанёль
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Психология, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Драббл, 3 страницы
Статус: закончен
Описание:
Он ворочался в кровати, то и дело бросая обеспокоенный, полный раскаянья взгляд на лежащий на прикроватной тумбе, не тронутый водой гладкий лист бумаги, однотонно закрашенный синий карандашом.
Посвящение:
Так как писать начала я благодаря Аи, то ей, конечно же.
Публикация на других ресурсах:
С разрешения
Примечания автора:
Это просто моя больная фантазия. Это не слеш, не броманс. Это что-то большее, наверное. Привязанность? Или родственность душ?

Синий карандаш оставляет плавную линию на две четверти ниже верхнего края белоснежного листа бумаги. Не наделенный зоркостью и чутьем увидит лишь черточку, испортившую новенький пергамент, а для маленького мальчика, закусившего от усердия кончик языка, это самая настоящая линия горизонта. Перед его глазами голубое небо с пухом облаков и чернеющими пятнами чаек; ниже – синее море, сбивающее волны в пену и приносящее с собой прохладу летнего бриза. Мальчик жмурится от удовольствия, чувствуя на языке солоноватый привкус и запах свежей рыбы. Его глаза горят озорством, а мысли по-детски заполнены мечтами о райском уголке где-нибудь далеко-далеко от цивилизации. Он сильнее сжимает в дрожащих, слабых ручках огрызок карандаша, выводя неподдающиеся линии. Они ложатся неровно, смазываясь подушечками пальцев и ладошкой, постепенно заполняя собой все возможное белое пространство.

- Он снова рисует? – Здесь не принято повышать голос. Поэтому с губ подошедшего мужчины слова срываются шепотом, дабы не потревожить покой, всегда присутствующий в этих стенах. Ответом служит сковывающая по рукам и ногам тишина, прерываемая тяжелым дыханием и чертежным шорохом. С каждым новым движением рука мальчика все более уверенно и четко скользит в воздухе. Словно и нет ничего, что мешало бы ему или вызывало дискомфорт.

- Он часто говорит о море, - неожиданно оживает собеседник. - Рассказывает, что оно снится ему, поблескивая серебристой чешуей рыб и золотом песчаника. Он может часами рассказывать о том, какое оно теплое и невкусное, если случайно хлебнуть воды в процессе заплыва.

- Уже два года прошло. – Мужчина качает головой, когда карандаш окончательно стачивается, и мальчик тянется за новым. Пальцы ловко перебирают разноцветную гамму набора юного художника, останавливая свой выбор на том же, въевшемся в нежную кожу, цвете.

- Я знаю, но как объяснить это маленькому мальчику?

- Реабилитационный центр – не лучшее место для него, и кому, как не тебе это знать. Я понимаю, что ты привязался к нему, но позволь… - Мужчина вздыхает, не в силах продолжить мысль, не покидающую его на протяжении последних месяцев. Как главный врач, он обязан заботиться о благополучии своих больных, - недостаток койко-мест, частное финансирование, отсутствие необходимых кадров, в конце концов, - но, как заботливый друг и просто единственный близкий человек, Лухан не мог рубить с плеча, оттягивая необходимый разговор до лучших времен.

- Нам обоим здесь не место, - растягивает в горькой улыбке губы молодой человек, упираясь лбом в холодное прозрачное стекло. Ему не нужно разжевывать простые истины – жизнь неплохо потрепала его, бросая от стены к стене, разбивая в кровь принципы, гордость и чувство собственного достоинства. Она научила его не верить в чудеса и каждый день ждать нападений и ударов в самых непредсказуемых местах. Прогибаясь под обстоятельствами, медицинский работник не бежал от действительности, подчиняясь течению, выбросившему его к этому берегу ментальной боли.

Каждый день в центр доставляли пострадавших в результате аварий, стихийных бедствий и техногенных катастроф. Пострадавших и их родственников, нуждающихся в постшоковой терапии. Два года назад, никому ненужный студент медицинского университета искал пристанища среди медицинского персонала десятков частных клиник и больниц. Из динамиков радиостанций взволнованные ведущие рассказывали о пострадавших в результате урагана где-то в Соединенных Штатах, когда из дверей многоэтажного здания выбежал высокий мужчина, едва не сбив при этого худого юношу с ног. Он держал на руках совсем крошечного, истекающего кровью мальчика. Исин, сам того не понимая, заставил мужчину остановиться одним лишь движением руки и принялся осматривать пострадавшего прямо на улице, невзирая на любопытных прохожих. Реанимобиль появляется ровно в тот момент, когда мальчик вдыхает в легкие кислород и распахивает глаза, фокусируя совсем не детский взгляд на незнакомом лице. В нем было столько душевной боли, что врачи переглядываются, не решаясь заняться своей непосредственной работой, пока малыш не выворачивается и не падает на руки Исина, замирая.

В тот же день у Исина, испуганного и перепачканного в крови, появляется крыша над головой, трехразовое питание и работа, которая почему-то принесла с собой вместо обещанного успокоения усталость и чувство чего-то неправильного. Словно и не должно его быть здесь. Словно он перестал жить и отрекся от чего-то очень важного. Взамен его внимание полностью обратилось на маленького мальчика, услышавшего сводки новостей и имена своих родителей в списке погибших в результате урагана, вызвавшего мощнейшее по своей силе цунами. В результате падения Чондэ получил черепно-мозговую травму, навсегда приковавшую его к инвалидной коляске, лишившую нормальной работы нервной и двигательной системы. В распоряжении мальчика остался лишь голос и эти пугающие своей внимательностью глаза.

- Чанёль больше не может ждать, - пропускает мимо ушей высказывание друга Лухан. Он понимает, что тот хочет донести до него, но не готов отпустить неподготовленного к существованию вне рамок постоянно психологической помощи. Исин попросту загнется там, в мире полном жестокости и предательства. Они каждый день становятся невольными свидетелями разбитых судеб и сломанной человеческой психики. Уже достаточно того, что молодой человек отдает частичку себя каждому, кому это требовалось. Даже при отсутствии должного образования, он оставался одним из лучших работников. – Полгода назад мы подготовили документы о переводе Чондэ в специализированную клинику. Если мы подождем еще хотя бы месяц, на нас натравят полицию и органы опеки. Я не могу допустить, чтобы нас прикрыли.

Каждое слово больно бьет, оставляя краснеющие пятна на оболочке души, разъедая ее лимонной кислотой, сбивая дыхание и мешая трезво оценивать ситуацию. Рано или поздно этот день настал бы. Прошло достаточно времени, и пора было прощаться, но Исин не мог выпустить из рук маленький комочек его личного спокойствия. Этот мальчик такой же униженный судьбой, как и он сам. С первого дня эти двое не подпускали никого друг к другу, ревнуя, отпугивая окружающих громким смехом и маленькими подушками. Чондэ отказывался принимать пищу и лекарства, пока Исин не расскажет ему байку о пиратах, не засыпал, покуда заботливые руки не укутывали его в одеяло, а мягкие губы не касались теплого лба. Они привязались друг к другу крепче родственного.

- Позволь мне показать ему море. – Исин дышит на стекло и выводит маленькое ровное сердечко охватывая им рисунок и часть пальчиков Чондэ. – Один единственный раз дай ему шанс почувствовать себя счастливым вне больничных стен, из которых его наверняка никогда не выпустят.

Лухан отводит взгляд, хаотично подбирая слова для наиболее мягкого ответа. Он не имел права держать здесь Исина, но за мальчика нес определенную ответственность. Пропажа двоих подопечных вызовет подозрения, излишнее внимание к деятельности центра и неприятности. Теперь он куда острее чувствует это сосущее ощущение растерянности и страха перед неверным выбором.

- Разве он не заслуживает этого? – не получая ответа, настаивает медицинский работник, отрываясь от стекла и делая шаг в сторону входа в палату. Он останавливается лишь на пару секунд, чтобы задержать на друге долгий, нечитабельный взгляд, решая что-то для себя. – Разве я не заслуживаю?

Следующее, что слышит Лухан, это возня, хлопок двери и доверительное: «Добавь еще одну птицу на берегу, чтобы этой не было одиноко». Он видит, с каким трепетом мальчик смотрит на своего, так и не ставшего лечащим врачом, спасителя и прикрывает глаза, чтобы притвориться, что ничего не понимает.

Их находят следующим утром прижавшимися друг к другу на холодном, влажном полу. Блаженные улыбки, застывшие на бледных губах вызвали ужас и слезы молоденьких медсестер. Судьба странная штука. Она смеется над одними и отдает свое благословение другим… Ночью произошел прорыв на линии – старые трубы не вытерпели напора и лопнули, вода в краткий миг заполнила наглухо закрытое помещение, погружая под собой две уставшие жизни. Когда течь обнаружили, было уже поздно.

***
Этой ночью главный врач реабилитационного центра еще долго не мог уснуть. Он ворочался в кровати, то и дело бросая обеспокоенный, полный раскаянья взгляд на лежащий на прикроватной тумбе, не тронутый водой гладкий лист бумаги, однотонно закрашенный синий карандашом. Когда сон все же коснулся его спутанного сознания, он видел море. Синее-синее. Высоко в небе летали чайки, иногда снижаясь, чтобы поймать серебрящуюся чешуей рыбу. Волны сбивали воду в пену, накатывая на золотой песок, омывая две пары вытянутых ног. Мальчик и его взрослый друг сидели близко друг к другу, держась за руки и играючи толкаясь. Ветер трепал их волосы, срывая с губ непринужденный смех и унося его с собой за синюю, плавную и совсем не ровную нарисованную линию горизонта.